Иван Янковский — о сексе в кино, Александре Петрове, «Союзе спасения», диалоге с властью и внутреннем драконе
26 декабря 2019 года в прокат вышел «Союз спасения» — фильм Андрея Кравчука о восстании декабристов 1825 года. Картина снималась и была презентована с большим размахом. По просьбе Esquire Егор Беликов посмотрел фильм, а затем встретился с Иваном Янковским, который сыграл подпоручика Михаила Бестужева-Рюмина, — и поговорил о запросе на роли, где нужно бороться с внутренними демонами, о зрительском и авторском кино, о карьере, когда ты — продолжатель великой актерской династии, и о фильме «Текст» (в том числе о той самой эротической сцене).
О «Союзе спасения»
Я не был на премьере в Москве, и после нее наслушался столько говна — поговорил с Антоном [Долиным], и мои ожидания [совсем испортилось]. А потом пошел и не увидел ничего плохого — все нормально. А что? Не стрелял, что ли, царь по людям? Все это было — царь стрелял, была проблема, император Константин, междуцарствие — мы и сняли про это. Я не знаю, что там люди увидели. Какой, ***[к черту], Ельцин с Путиным? Вы, ребята, публицистикой занимаетесь. Как Петр Наумович Фоменко говорил: «Критики потом скажут нам, о чем мы сделали спектакль».
Другое дело, как все это выражено. Другое дело — вкусовые вопросы, которые мне не близки, песня «Сансара» Басты в конце. Я с этим не могу мириться, у меня другие вкусовые предпочтения. Но они так сделали фильм, значит, они понимают, на какую аудиторию это рассчитано, как это должно работать. Этот фильм — как «Звездные войны» — их хают все критики, кроме тебя и Долина. Мне так кажется, что он не для нас с тобой.
Это фильм о том, что нет диалога власти и народа. То есть я как гражданин своей страны ощущаю, что я не нужен. Что мне нравится — этот фильм реально граничит с фильмом «Текст», потому что «Текст» в принципе о том же самом: и там, и там рассматривается ситуация государственного произвола.
О позитивном финале с повешенными декабристами и отношении к фильму в фейсбуке
А что ждет таких людей (декабристов. — Esquire)? Розы, цветы и вечная слава героям? Если я выйду кричать что-то про Путина, меня повесят, посадят в тюрьму, побьют. Так было тогда и сейчас.
Не может в наше время выйти фильм про декабристов — и чтобы все решили, что он хороший. Такого не может быть. Кто-то будет это засирать и хаять. Но я уверен, что кому-то это понравится.
Вот я смотрел фильм: идет мощнейшая сцена восстания на Сенатской площади, все грохочет, солдаты падают, жалко людей. И женщина, сидевшая рядом со мной, при каждом пушечном выстреле тряслась, жестами умоляла их всех остановиться, для нее это было мучительно. Я видел, как на нее это действует, она подключена к событию, она не хочет, чтобы это происходило. Она считала единственный месседж: не надо, чтобы так было. Если не будет диалога с народом — будут дела Голуновых. Почему? Из-за недостатка внимания, из-за недостатка диалога, из-за слишком большого эго — и твоего, и моего. Есть такое эгоистичное мнение молодое, что мы все поменяем.
Моя девушка сказала, что ей «Союз спасения» больше «Текста» понравился.
О российском кино, «развлекалове», Дэниэле Дей-Льюисе, Поле Томасе Андерсоне, «Джокере» и загранице
У нас индустрии-то нет, к сожалению. Есть студийное кино, есть авторы талантливые какие-то, но, к примеру, такого понятия, как «арт-мейнстрим», вообще нет. «Текст» — редкое исключение, более-менее такой авторский мейнстрим: тему и киноязык нашли, камерой с рук сняли, и про сегодняшний день вроде книга, и совпало. У зрителя ведь есть интерес, чтобы смотреть серьезное кино и идти на него в кинотеатры.
Честно, я ***[устал] от развлекалова, не могу развлекаться уже в кино. Поэтому ищу такие фильмы, как «Маяк», как «Тайная жизнь» Терренса Малика. Еще меня поразил фильм «Оленья кожа». Это не для всех, и это круто, потому что такое редко встретишь — чуваку куртка диктует, как надо жить. Мне нравится Скорсезе, Баумбах, Пол Томас Андерсон.