От скопцов до тюкальщиков: хит-парад сект Российской империи
Бывали времена, когда просторы Руси населяли очень диковинные православные секты. У них были смешные названия, причудливые обычаи, и ты бы счел их за выдумку юмористов.
Согласно незабвенному графу Уварову, Российская империя держалась на трех китах — православии, самодержавии и народности. О двух последних китах разговор особый, но кит православия всегда был непрост и порой до того вертляв, что требовал немалого мастерства джигитовки. Паства православная была велика и надзиралась усердно. За отпадение от православия, за переход в иную веру, за неразрешенный брак с иноверцем, за воспитание детей вне православной традиции до 1913 года полагалась каторга, за пренебрежение исповедями и службами — кутузка и штрафы
Конечно, имелись магометане, лютеране, католики, иудеи и даже кое-какие язычники из нежелательных, но терпимых, вроде буддистов. Эти хоть и считались гражданами второго, а кое-кто и третьего сорта, но находились под приглядом, место свое знали, и муллы их и ксендзы исправно сотрудничали и со Священным Синодом, и с Министерством духовных дел, и с канцелярией обер-прокурора.
И все же главной головной болью всех лиц, ответственных за духовные скрепы Российской империи, были не инославные. Куда печальнее было то обстоятельство, что само православие в обширной наше державе порой извращалось местными умельцами так бессовестно, что не успеешь обернуться, а у тебя под рукой, в какой-нибудь Вологодской губернии, уже цветет махровым цветом такая пакостная ересь, что и сам Антихрист бы не додумался. А народ наш легковерный уже готов в защиту этой ереси и за вилы браться, и деревнями в реке топиться, и на каторгу брести.
Православная инквизиция
Вплоть до конца XVIII века, до правления Елизаветы, не уважавшей смертную казнь, у нас периодически пытали, жгли и топили в смоле чародеев, еретиков, раскольников и богоотступников. Екатерина Великая вообще фактически запретила преследование старообрядцев, чем изрядно усложнила борьбу за чистоту православия, а к остальным еретикам потребовала применять наказания не более суровые, чем порка кнутом и каторга.
И тут, конечно, еретики совсем распоясались.
Живут в лесу да молятся колесу
Основная проблема христианства вообще и православия в частности — это, конечно, отсутствие в его главной Священной книге точных и ясных инструкций. То есть в ветхозаветной части-то их полно, но они же все для евреев написаны!
Получается страшный сумбур. Если в твоей самой главной книге написано, что всякого ребенка мужского пола надлежит обрезать, иначе Бог рассердится, но при этом за обрезание христианского младенца церковные власти отправят тебя в Сибирь пешим ходом, ты начинаешь слегка путаться.
Что делать, если в Библии тебе под страхом немедленной смерти запрещено работать в субботу, но при этом настоятель монастыря спустит тебе шкуру за невыход на сенокос в священный день, да еще и заподозрит тебя в еретичестве?
И что ты испытываешь, глядя на батюшку, вкушающего в скоромный день окорок с хреном, и вспоминая все те неприятности, которые Иегова обещает тому, кто осквернит себя нечистым мясом свиньи?
С Христом тоже непонятно. Он требовал никого не убивать, а тебя его именем отправляют колоть турок. Он запрещал идолов и кумиров, а у вас вся церковь в иконах и скульптурах. Он проповедовал скромность в одежде, а его служители сгибаются под тяжестью золотых горшков на голове.
Неудивительно, что католики так долго отказывались переводить Библию на национальные языки, дабы не вводить народ в искушение; православные иерархи предпочитали вести службы на церковнославянском, а для религиозного просвещения давать пастве лишь сборники молитв да жития, изданные по одобрению Священного Синода.
Будущим же батюшкам, которым по долгу службы приходилось знакомиться с первоисточниками, в бурсах и семинариях надежно вбивали в голову мысль о том, что понимание веры доступно лишь духовному зрению, а духовное зрение надлежит иметь такое, какое велено начальством, и не стоит рассуждать о том, о чем твоей дурьей башке думать не положено.
Очень эффективный метод. Но иногда он все же не срабатывал.
И очередной юный батюшка, отправленный в Сморгули за неуспешность в науках и причастившийся там клюквенным настойкам, имел порой большой соблазн обзавестись собственным духовным зрением, открывающим истину. Каковой истиной он иногда делился с паствой — под большим секретом. И уже через каких-нибудь десять — пятнадцать лет очередному инспектору из обер-прокурорской канцелярии придется, утопая экипажем в жидкой грязи, тащиться в Сморгули по доносу: что-де объявилась тут новая чрезвычайно злокозненная секта, поклоняющаяся Спасителю в виде гигантской клюквы.