Зубы Гитлера
Фронтовые дороги майора медицинской службы, исполняющей обязанности главного патологоанатома 1-го Белорусского фронта Анны Маранц, и гвардии лейтенанта, переводчика оперативной группы СМЕРШ 3-й ударной армии 1-го Белорусского фронта Елены Каган пересеклись 8 мая 1945 года в предместье Берлина Бухе. Здесь, на первом этаже небольшого коттеджа в саду, лежали 11 трупов. Один из трупов недавно был Адольфом Гитлером…
23 июня 1941 года 33‑летняя киевлянка, врач-патологоанатом Анна Маранц вступила добровольцем в Красную армию. Нам не известно ни ее семейное положение, ни предыдущая биография.
22‑летняя студентка Литературного института в Москве Елена Каган добилась зачисления в Красную армию 10 октября 1941 года. С марта 1942‑го, после окончания курсов военных переводчиков — на Калининском фронте. О ее довоенной биографии мы знаем больше: летом 1940 года Елена рассталась с мужем — поэтом Павлом Коганом, который был, так же как и она, студентом Литинститута. Друзья в шутку называли пару, чьи фамилии различались лишь одной буквой, Кокаганами. Их дочери Ольге шел второй год. В июле 1941 года малышку отправили в эвакуацию в Новосибирск вместе с матерью Павла. Павел Коган, автор «Бригантины», был признанным лидером группы молодых поэтов. Елена, в отличие от молодых литераторов ее круга (Бориса Слуцкого, Давида Самойлова, Михаила Кульчицкого и других), писала прозу. Хотя ни строчки еще не напечатала (как, впрочем, и Павел, который погибнет в бою под Новороссийском 23 сентября 1942 го‑ да; его первая книга выйдет через 18 лет).
В Берлин Елена и Анна пришли разными путями.
Фронтовые биографии
Главным в военной биографии переводчика штаба 30‑й армии Елены Каган стало участие в битве за Ржев, одном из самых продолжительных и кровавых сражений Второй мировой войны. Лапидарные сведения из наградных листов дают представление о повседневной работе военного переводчика Елены Каган на фронте: «В 1942 году в период наступления частей армии тов. Каган… проводила обработку военнопленных, в результате чего были получены важные сведения о противнике, которые использовались командованием армии». За годы войны Елена была награждена орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медалями «За боевые заслуги» и «За победу над Германией». Ржевское сражение продолжалось с перерывами больше года (январь 1942 — март 1943) и тем не менее более полувека находилось в тени. Ибо оно оказалось не слишком славным для советских полководцев. Потери Красной армии убиты‑ ми, пропавшими без вести и ранеными в ходе боев в районе Ржевского выступа составили более миллиона человек. В солдатской среде это сражение получило неофициальное название «Ржевской мясорубки». Елена Каган, не случайно выбравшая себе впоследствии литературный псевдоним Елена Ржевская, стала летописцем битвы за Ржев. Что важно, в особенности для историка,— книги Елены Ржевской в значительной степени основаны на дневниковых записях, которые она вела всю войну.
Анна Маранц писала не повести — протоколы вскрытий. У нас есть сведения о ее боевом пути благодаря наградным листам. Анна служила на Юго-Западном, Сталинградском, Донском, Центральном и Белорусском (затем 1‑м Белорусском) фронтах. Это означало участие в крупнейших сражениях Второй мировой войны — Сталинградской и Курской битвах, Белорусской (операция «Багратион»), Висло-Одерской и Берлинской операциях. Для врача-патологоанатома это означало исследование тысяч трупов. Трупов своих солдат. Это означало едва ли не ежедневную встречу со смертью в ее самых страшных проявлениях. 8 января 1943 года приказом Военного совета Донского фронта Анна Маранц была награждена медалью «За боевые заслуги». В наградном листе говорится, что военврач 3‑го ранга тов. Маранц с начала войны работала постоянно в медико-санитарных батальонах и по‑ левых передвижных госпиталях первой линии. «За указанный период ею лично произведено семьсот вскрытий трупов. Во время работы в медико-санитарных батальонах она, независимо от угрожаю‑ щей жизни обстановки, стойко выполняла тяжелую работу патологоанатома, давая ценный материал, способствующий улучшению лечения раненых». В этом, собственно, и заключается смысл работы патологоанатома. Как писали еще в Средние века при входе в анатомический театр: «Здесь мертвые учат живых».
К ноябрю 1943 года, когда капитан Маранц была награждена орденом Красной Звезды, ею было проведено уже около 3 тысяч вскрытий. Через год майора Анну Маранц назначили исполняю‑ щей обязанности главного патологоанатома крупнейшего советского фронта — 1‑го Белорусского. Она стала единственной женщиной среди медицинских начальников фронтового уровня во время Великой Отечественной войны. Среди прочего, Анне Маранц пришлось принимать, говоря словами документа, «активное участие по раскрытию тяжких преступлений фашистского зверья (психиатрическая лечебница Мезеритц-Обравальде)».
Последнее требует пояснения. Вскоре после прихода к власти нацисты начали практиковать стерилизацию больных согласно «Закону о предотвращении рождения потомства с наследственными заболеваниями». Этот закон, вступивший в силу в июле 1933 года, был основан на рекомендациях ученых, занимавшихся евгеникой. Весьма существенную роль в разработке и реализации этой политики играли психиатры. В 1939 году был отменен закон, приравнивавший эвтаназию к убийству. После этого начала реализовываться программа умерщвления «Т-4» («Операция Тиргартенштрассе 4») — официальное название евгенической программы по физическому уничтожению людей с психическими расстройствами, умственно отсталых и наследственно отягощенных больных. Сначала уничтожались только дети до трех лет, затем больные всех возрастных групп. Впоследствии в круг лиц, обреченных на уничтожение, были включены нетрудоспособные (инвалиды, а также болеющие свыше 5 лет).
«Медицинские» убийства, носившие массовый характер, было невозможно скрыть. Они вызвали протесты родственников, деятелей Церкви, принявшие довольно широкий характер. В августе 1941 года Гитлер отдал приказ об официальном закрытии программы «Т4» (к этому моменту число жертв «Т-4» превысило 70 тысяч человек). Были убиты также тысячи детей с соматическими и неврологическими заболеваниями), однако на практике программа эвтаназии продолжала реализовываться. Одним из свидетельств этого стала судьба 3950 больных, находившихся в психиатрической лечебнице Мезеритц-Обравальде (Мезеритц — город в прусской провинции Познань, ныне Мендзыжеч в Польше) в 1944 году. 3814 из них были умерщвлены до вступления в город Красной армии в январе 1945 года. Общее количество пациентов, умерщвленных в этой психиатрической лечебнице в период нацистского режима, составило 10 тысяч человек. Многие были убиты медсестрами путем введения летальных доз седативных препаратов, люминала или веронала.
Только одна из врачей-убийц (без кавычек!) из Обравальде, Хильда Вернеке, и ее подруга и соучастница медсестра Хелен Вечорек предстали перед судом в Западном Берлине в 1946 году. Остальные сумели скрыться. Вернеке обвинялась в убийстве 600 пациентов. Обе женщины были приговорены к смертной казни и гильотинированы. Проще говоря, им отрубили головы. Впоследствии суды выносили нацистским врачам-убийцам смертные приговоры по другим делам, но ни один из них не был приведен в исполнение: смертная казнь заменялась различными сроками заключения.