Проселок к храму
Деревянные церкви русского севера простояли века, но наше время грозит стать для них рубежом. Горькие вести о гибели бесценных храмов приходят, увы, регулярно, по пути обрастая подробностями, от которых и того горше: тот спалили, этот рухнул, еще один угробили по ходу восстановления… Чтобы поговорить с теми, кто пришел спасать церкви, и понять, возможно ли это в принципе, наш фотокор проехал две тысячи километров по архангельской и вологодской глуши. Вот его записи
«Поднимать то, что сами разрушили»
Николай Самылин, 61 год, монтажник, ныне — смотритель церкви Ильи Пророка, XVII века постройки, в селе Саминский Погост (Вытегорский район Вологодской области).
Что сюда привело? Корни мои отсюда, с реки Самина, ниже по те‑ чению километров семь. Где только не жил: отец работал в коман‑ дировках в разных уголках Союза. Потом и я скитался: монтаж‑ ником строил ГЭС в Дагестане, на Урале, на Днепре и на Днестре на Украине. Но в 49 лет притянули родные места, начал здесь жизнь с нуля, женился, у нас двое детей.
Почему надо спасать храм и по силам ли это? Здешней церкви Ильи Пророка три века, еще в 1979‑м у нее была колокольня. Но од‑ на старуха написала в сельсовет заявление, что, мол, боится — рухнет церковь на ее избу. А безбожной власти только того и надо было — два трактора да четыре мужика колокольню ту завалили. Все потом погибли не своей смертью, а бабку ту так согнуло, что еле ходила с клюкой… Сейчас у церкви крыша вся прохудилась, но у нас уже который год сухо — видно, пока крышу не справим, не будет дождей. Ко мне даже делегация из села была: давай чинить крышу, а то не родится картошка. А я им говорю: нельзя тут и гвоздя без спросу забить, это памятник федерального значения.
Еще шагах в 20 стояла Тихвинская церковь: до 2013‑го еще стены держались. Но рухнула: все, что удалось волонтерам, это от груды бревен отделить главки. Эти ребята у меня в доме останавливались, человек по 10–12. Они много трудились, ребята, но молодые, с краном как работать не знали. Ну я троса наводил, стропил, так и разобрали гору обломков. А то, что еще сохранилось, общими усилиями восстанавливать надо: Церковь приберет в алтаре, освятит, но у государства возможностей больше — тут ведь нужны архитекторы, реставраторы. А уж мы здесь поможем: всем миром надо поднимать, что сами разрушали.
«Часовню спасли благодаря волонтерам»
Александр Келарев, 65 лет, фольклорист, создал Центр русской культуры в селе Пежма (Вельский район Архангельской области). Жена Татьяна, учительница. У них четверо детей.
Что привело? Я родился километрах в 20 от дома, где мы живем. Но деревня наша теперь нежилая, да и часовня в ней тоже разрушилась. А здесь, в Пежме, мы создали Центр традиционной культуры, воссоздаем русскую песню, танцы, игру на старинных инструментах. Занимаюсь крестьянским трудом. Детей моих принимают за внуков: мне ведь 65, а им — от 6 до 13 лет.
Почему надо спасать и по силам ли это? В часовне Кирика и Улиты поначалу зерно складировали, потом заколотили, она зарастала крапивой. В начале 1990‑х, наконец, поняли: надо спасать ее от об‑ рушения. Я старался дать толчок: привез доски для консервации. Но те, кто рядом живут, в деревне Федьковская, не откликнулись, а я сам не смог — позвоночник защемило. Вскоре доски мои растащили. Приезжие в часовне и вовсе качалку сделали, канаты натянули, тренировались. Сейчас уж и купол обрушился, заходить опасно. Да и зимуют в деревне всего три семьи — они не видят смысла в восстановлении: за 70 лет прошлой власти вера ушла у них куда-то внутрь, молятся теперь только дома. А вот часовню Зосимы и Савватия спасли благодаря волонтерам. Но и к этому храму тропинка еле заметна — жителей в соседней деревне рядом почти не осталось.