Миссия недопустима
«Огонек» выяснил, как работает первая вступившая в силу поправка из «закона Яровой»
Пока все ждут, когда «закон Яровой» — пакет антитеррористических поправок к российскому законодательству за номерами 374-ФЗ и 375-ФЗ,— вступит в силу в полном объеме (а это должно случиться в июле), стоит напомнить, что одна из его частей уже работает. Статистика правоприменения этой части с августа 2016 года внушительна: более 500 дел доведено до суда, более 200 из них получили огласку, более 4 млн рублей штрафов взыскано с частных лиц и организаций. Что удивительно, содержание этой уже работающей части закона максимально далеко от IT-сферы, с давлением на которую ассоциируется инициатива Ирины Яровой. Оно касается не технократов, а… верующих.
— Закон впервые в России ввел определение того, что называется «миссионерская деятельность»,— поясняет Владимир Ряховский, почетный адвокат России, член Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека.— И прописал, кто может распространять свое учение среди интересующихся людей с целью вовлечь их в свои ряды, а кто нет. Соответственно возникли понятия «незаконная миссионерская деятельность», «незаконные миссионеры» и так далее. Мы в «Славянском правовом центре» совместно с Институтом Европы РАН проанализировали все случаи применения этого закона за неполные два года, которые он работает: выяснилось, что ни одного экстремиста, а тем более террориста, он не коснулся. Зато породил массу кафкианских процессов в отношении самых безобидных верующих.
Авторы исследования поделились с «Огоньком» некоторыми яркими примерами, и картинка впечатляет. Впрочем, судите сами.
В Ноябрьске, крупном городе Ямало-Ненецкого автономного округа, пастора евангельских христиан-баптистов оштрафовали за организацию детской площадки около Дома молитвы: полиция обнаружила киоск с религиозной литературой внутри Дома и сочла, что дети могли подвергаться «незаконной миссионерской деятельности», читая эти книги.
В Ивановской области муж с женой помолились перед едой в присутствии нескольких знакомых — их молитву сочли незаконной миссией, а саму пару — «незарегистрированной религиозной группой».
В Бийске несколько адвентистов навестили местную администрацию, чтобы рассказать о себе и своей деятельности, но акт знакомства администрация восприняла как «незаконную миссию» и подала в суд…
— Нет уже практически ни одного протестантского течения, которого бы это не коснулось: вот, скажем, у меня община 50 человек, и почти каждое воскресенье к нам на службу приезжает наряд полиции,— рассказывает на условиях анонимности московский пастор официально зарегистрированной протестантской церкви, одной из тех, кого с 500-летием Реформации поздравлял лично Владимир Путин.— Здравствуйте, мол: поступил звонок по «02», проверка документов. Ну и дальше вопросы: «А что это у вас люди из Украины делают?», «А откуда у вас деньги на аренду?», «А чего вы книгами торгуете?», «А нет ли у вас новичков?»… Мы стоим, отвечаем. Потом сотрудники МВД начинают долго рассматривать книги: везде ли написано полное название нашей организации, как положено по закону. Если ничего интересного не находят, уйдут, чтобы прийти в следующий раз. А заканчиваются эти визиты просто: в какой-то день вместо людей в форме в дверь стучатся люди в штатском, просят «пустить помолиться». Если не пускаешь — снимают все на камеру и заявляют о «хулиганстве» со стороны верующих, если пускаешь — опять же все снимают, а потом привлекают нас по «закону Яровой» за незаконную миссионерскую деятельность: мол, мы их вовлекали в свои ряды. И плати штраф…
Своя доля штрафов достается и мусульманам. В Воронеже, например, пытается оспорить наказание по «закону Яровой» 46-летний Рагим Фараджов, переехавший в российский город из Азербайджана еще в 1989 году, владеющий строительной фирмой и до сих пор не замеченный ни в чем подозрительном. Он, на свое несчастье, решил организовать молельную комнату для себя и друзей-мусульман, где бы верующие могли совершать намаз, никого не смущая. В мае прошлого года на одну из молитв к ним нагрянуло РОВД с обыском: искали экстремистскую литературу. Когда ничего не нашли, составили на Рагима административный приговор по «закону Яровой» и оштрафовали на 5 тысяч рублей за незаконное миссионерство. Потом приехали снова и снова оштрафовали — и так пять раз. Когда молиться стало невозможно, Фараджов пошел по судам: хочет доказать, что никого не «вовлекал» в ислам, а создание молельных комнат — дело неподсудное…
Да что там христиане и мусульмане. За введенное новым законом «незаконное миссионерство» достается даже йогам и любителям гимнастики. Во всяком случае, уже дважды штрафы выносились преподавателям цигуна, хоть те и оговаривали, что «мы не религия», а одна из оштрафованных «гимнасток» прямо называла себя православной.
— Ни в одной стране с развитым правом законодатель не пытался определить и ограничить «миссионерскую деятельность»,— резюмирует Владимир Ряховский.— Похожие правовые новеллы можно встретить только в Казахстане, Узбекистане, Туркменистане: удивительно, что Россия переняла этот опыт. Совет по правам человека, представители большинства религиозных организаций выступали против принятия закона (достаточно вспомнить резкое заявление главы Духовного управления мусульман Татарстана Камиля хазрат Самигуллина: «Это ущемление наших прав и унижение мусульман»), в Совете Федерации пытались его блокировать — и ничего не помогло.
На все четыре стороны
История с принятием этого закона действительно достойна удивления. Его добавили к «пакету Яровой» во втором чтении, когда все внимание было приковано к судьбе айтишников и новелла про миссионерскую деятельность просто не занимала СМИ. Профильному комитету Госдумы — по делам общественных объединений и религиозных организаций — не дали закон на экспертизу, разрабатывался он в строжайшей тайне и принимался в чрезвычайной спешке. Какие-либо разъяснения по применению отсутствовали даже после его принятия, и правоохранители сначала аккуратно, потом увереннее начали экспериментировать в раскрытии нового вида злодейств сами, руководствуясь оперативным чутьем.
— Буква этого закона, которая, конечно, далека от совершенства,— это еще полбеды,— полагает Роман Лункин, глава Центра по изучению проблем религии и общества Института Европы РАН.— Важен контекст, в котором он принимался. В рамках нашего проекта «Энциклопедия религиозной жизни России» мы постоянно исследуем ситуацию с отношением к верующим в субъектах РФ. В последние два года, совпавшие как раз с принятием закона, проявилась тенденция: местные власти, губернаторы отказываются кропотливо заниматься религиозной политикой (увольняют своих советников по данной теме, упраздняют совещательные органы), передавая все полномочия по контролю за религиозной сферой силовым ведомствам буквально с такой формулировкой: «Это не мое дело, пусть ФСБ или МВД разбираются». Что это на практике значит? Когда вами по умолчанию должны «заниматься» силовики, вы тут же приобретаете репутацию правонарушителя, некоего подозрительного субъекта. Это мы и наблюдаем повсеместно: презумпция невиновности религиозных объединений, по сути, отменена, по «закону Яровой» они все — потенциальные миссионеры-экстремисты.