Кривое правоприменение
В этом году адвокатура могла бы отметить знаменательную дату — 30 лет назад президент СССР Михаил Горбачев подписал закон, разрешивший участие адвоката на предварительном следствии по любому уголовному делу с момента задержания гражданина, его ареста или предъявления обвинения. И это, как ни странно сейчас звучит, случилось впервые за всю историю России! Но, увы, праздновать сегодня особенно нечего.
При всей значимости судебной реформы Александра II, по воле которого в 1864 году в России впервые возник институт присяжного поверенного, последние допускались в производство по уголовным делам только после составления обвинительного акта. Участие защитника на предварительном следствии не допускалось — только в суде. В 1917 году с институтом присяжного поверенного, как известно, было покончено, а в Уголовно-процессуальных кодексах (УПК) РСФСР 1922 и 1923 годов адвокату была отведена роль весьма скромная и тоже только в судебном заседании.
В УПК, принятом уже в хрущевские оттепельные времена в 1960 году, адвокаты получили хотя и небольшие, но кое-какие права на следствии. Участие защитника на предварительном следствии по-прежнему было не обязательным, но он мог допускаться в уголовное дело с момента окончания предварительного следствия. По делам о преступлениях несовершеннолетних, а также лиц, которые в силу своих физических или психических недостатков не могут сами осуществлять свое право на защиту, адвокат допускался с момента предъявления обвинения. С 1970 года участие защитника по таким делам стало обязательным. Тогда же по делам, по которым в качестве меры наказания может быть назначена смертная казнь, участие защитника тоже стало обязательным, но лишь с момента окончания следствия. Кроме того, с 1970 года защитник мог быть допущен с момента предъявления обвинения по любому делу, если прокурор издаст специальное постановление. При этом подозреваемые (а срок задержания был трое суток, и на 10 суток мог быть арест без предъявления обвинения!) не имели права на адвоката вовсе.
Так получилось, что как раз в 1970 году я пришел в прокуратуру следователем и могу покаяться: к роли адвоката на стадии предварительного следствия я и мои коллеги относились тогда весьма скептически. Да, когда защитник вместе с обвиняемым знакомился с материалами законченного уголовного дела и, случалось, заявлял мотивированное ходатайство о дополнении следствия, мы его нередко удовлетворяли. Но после дело все одно направлялось прокурору и затем в суд.
Практиковались, надо сознаться, и уловки, чтобы адвокаты вовсе не докучали следователям даже по тем делам, по которым их участие было обязательным с момента предъявления обвинения. К примеру, если несовершеннолетний не содержался под стражей (а тогда, надо понимать, арест применялся не судом, а прокурором, и практика повального лишения свободы отсутствовала) обвинение предъявлялось лишь в самом конце следствия. Значит, только тогда и появлялся адвокат. Даже по делам об убийстве, когда судом могла быть назначена смертная казнь, а прокурор поэтому мог пригласить защитника с момента обвинения, последнее предъявлялось не по самой «жуткой» статье, а без отягчающих обстоятельств. Сталось быть, и адвокат появлялся позднее.
По сути, сами защитники, которые были редкими гостями на следствии, тогда были нацелены именно на участие в суде и порой при ознакомлении с делом по окончании расследования лишь готовились к участию в нем в судебной стадии. Собственно, все действительно великие адвокаты той поры, а память о некоторых сохранилась и до наших дней, стали такими именно в результате высокопрофессиональной защиты клиентов именно в судах.
Отношение к институту защиты, к адвокатам на следствии стало меняться в годы перестройки, когда, наконец, начали открыто говорить о необходимости приближения «советских» прав человека к общемировым стандартам. Важность допущения защитника с момента задержания, ареста и предъявления обвинения гласно обсуждалась в юридическом сообществе, в СМИ, чего раньше было невозможно даже представить. Я помню, как в конце 80-х в яковлевских «Московских новостях» на встречах юристов за круглым столом уже в те годы всем известный адвокат Генри Резник громыхал о необходимости защиты прав человека с самого начала следствия. Ученые-юристы предлагали различные варианты обновления текстов законов. И я, тогда прокурор следственного управления Генеральной прокуратуры СССР, без колебаний соглашался с явно назревшими изменениями уголовно-процессуального закона.