«К этому нельзя подготовить»
Мир готовится к полету человека на Марс. Последняя новость на эту тему пришла из США: модифицированные двигатели шаттлов будут установлены на сверхтяжелую ракету-носитель Space Launch System, которую предполагается задействовать в полетах на Луну и Марс. Правда, до этого пришло известие о банкротстве частной компании Mars One Ventures, готовившей пилотируемый полет на красную планету. Но нужно ли человеку лететь так далеко? Очевидность ответа, диктуемая вечной страстью к познанию, обманчива. «Огонек» спросил совета у специалиста — летчика-космонавта, героя России Федора Юрчихина.
– Федор Николаевич, насколько полеты в космос изнашивают организм человека?
— Космос — агрессивная среда для человеческого организма, воздействующая на сосуды, скелет, кровь... К примеру, если вы надуете воздушный шарик и потом сдуете, он останется прежним по объему, размерам? Нет. То же и с кровеносными сосудами — их стенки эластичные и, расширившись, они не вернутся в прежнее состояние. А в невесомости наибольший приток крови — к мозгу…
— За биохимией крови следят все время пребывания космонавта на орбите?
— И до полета, и сразу после приземления. А в процессе экспедиции анализы крови, в зависимости от программы экспериментов, можем забирать несколько раз. Пробы замораживаем и возвращаем на Землю: на МКС нет сложной лаборатории, вот и приходится спускать пробирки с орбиты.
— А что с потерей кальция в организме космонавта?
— Такая проблема существует. Полностью ее устранить пока не получается, но благодаря новейшим тренажерам и медицинским препаратам, величину потерь удалось сократить. Могу точно сказать, что в третьем полете я потерял кальция меньше, чем во второй экспедиции, но тут еще надо учитывать и разницу в длительности экспедиций (196 суток и 163 суток соответственною— «О»). И это прогресс на фоне того, что было в 1980-е. В свое время в одной из научных статей прочитал, что американцы после своей самой продолжительной экспедиции на «Скайлэб» (первая американская станция на околоземной орбите в 1973–1979 годах.— «О»), продлившейся всего 84 дня, пришли к выводу, что максимальное время нахождения на орбите для человеческого организма — 150 суток. Потом, за счет потери кальция, берцовая кость станет не толще макаронины, что небезопасно при возвращении экипажа. Давайте осознаем, что же происходит сегодня. Порог в 150 суток давно преодолен. Сегодня это длительность обычной экспедиции на МКС. А рекорд длительности в одном полете принадлежит нашему соотечественнику Валерию Полякову, который жив и здравствует по сей день — 437 суток и еще 18 часов! Что касается онкологии... Я не слышал, чтобы уход космонавтов из жизни объяснялся бы в основном этим заболеванием. Не исключаю, правда, что кто-то проводит эти исследования, анализирует, подсчитывает... Но это ровным счетом ничего не доказывает: число онкологических заболеваний на планете растет год от года. В это число попадают и космонавты, и те, кто никогда не покидал поверхности планеты. Причиной не может быть только высокая радиация, иначе бы горцы значились в статистике онкобольных, а не долгожителей: в горах радиация выше, чем на равнине. Радиация ведь действует на организмы по-разному. Вспомните аварию на ЧАЭС: кто-то из спасателей погиб в первые месяцы после аварии, кто-то жив до сих пор. Конечно, за радиационным фоном на МКС следят...
— Каким образом?
— Земля следит за общим фоном в околоземном пространстве. И внутри МКС установлены самые различные дозиметры. Мы, космонавты, носим личные дозиметры во время всего полета, ведь уровень радиации на МКС различается — есть более защищенные и менее защищенные места.
— Например?
— Каюты для экипажа на российском сегменте находятся не в лучших, с точки зрения защиты, местах, ведь мы «прислоняемся» в них к наружной стенке станции. В правой каюте мы проводим эксперимент «Матрешка» (общее название для экспериментов, связанных с исследованием воздействия радиации на человека и методов защиты) — установили шторку, экран, который заполнен стандартными бортовыми упаковками с влажными салфетками. Результаты данного эксперимента показали — уровень радиации в каюте со шторкой однозначно ниже, чем без нее. Как известно, вода задерживает радиацию. В любом случае рассуждать о здоровье космонавтов, что для них вредно или полезно, могут только профессионалы — те, кто участвует в процессе сопровождения полетов, следит за нашим здоровьем, даже когда мы выходим на пенсию. Ведь это тоже важно — проследить и описать, как влияет пребывание в космосе на организм с возрастом, проанализировать воздействие всех факторов, а не только радиации и отсутствия гравитации.
— О чем речь?
— О других магнитных полях, длительном нахождении человека в искусственной атмосфере станции, потреблении «искусственной» воды... Ведь вода на МКС изготовлена промышленным способом, вне зависимости от того, доставлена ли она на борт или произведена там. На МКС нет ледников, колодцев, родников (не считая «Родника» бортового), не текут ручьи. На Земле мы не особо задумываемся над тем, что пьем,— воды много. А задуматься стоит: земная вода уникальна. Посмотрите: ближайшие две планеты — Венера и Марс — безжизненны. На Венере — слишком жарко, на Марсе — холодно. Там нет привычных для нас морей, рек, озер, водопадов… Только на Земле создались условия для появления воды в тех формах, которые мы знаем и в которых зародилась жизнь.
— Но человечество думает об «улучшении жилищных условий», о том, чтобы расселиться на другие планеты. И готовится сделать первый шаг: в США тренируют группу волонтеров для высадки на Марс...
— Я бы всех, кто занят в «марсианской программе», отвел в музей РКК «Энергия» в кабинет Королева: там на столе лежит листок бумаги с пометками, сделанными красным карандашом рукой великого Конструктора. Когда в конце 1950-х годов планировали полеты аппаратов на Луну, велись жаркие споры о том, что собой представляет поверхность земного спутника — пыль или камень? От ответа зависел способ прилунения: снабжать аппарат большим надувным плотом, позволяющим «плавать» по сухой пыли, или «лапками», чтобы встать на твердую поверхность. И красный карандаш Сергея Павловича начертал: «Считать Луну твердым телом с плотностью, равной плотности пемзы. С.П. Королев». Заметьте: он сам не был на Луне, но у него была развита логика и предчувствие. Я бы таким же цветом записал сегодня: «Считать полет человека на Марс целесообразным, если путь туда и обратно займет меньше 6 месяцев».
— А сейчас это сколько времени занимает?
— Девять месяцев в один конец, то есть полтора года туда и обратно. В реальности же два-два с половиной года. Аппараты на Марс потому и стартуют раз в два года, что с такой периодичностью наши планеты сближаются на минимальное расстояние. Такое «окно возможностей» дает экономию времени и горючего. Но оно довольно скоро закрывается — по мере того, как планеты начинают расходиться. То есть девятимесячный полет в одну сторону делает невозможным возврат на Землю в то же самое «окно», придется ждать год с небольшим, чтобы отправиться обратно по короткой траектории.
— Поэтому американцы и говорят о колонии на Красной планете...
— Хочется тех, кто сразу не отрицает наличие такого варианта миссии на Марс, отправить к психологу. Неважно, в каких чинах эти люди и насколько богаты. Земля — дом человечества, его колыбель. Мы ни морально, ни психологически не готовы к тому, чтобы сегодня всерьез покинуть этот дом без надежды на возврат. Любой космонавт знает, как непросто отважиться на новый полет в космос, когда только вернулся на Землю. Я знаю всего один такой случай — Валерий Рюмин: вернувшись из длительной экспедиции в августе 1979 года, он вновь отправился на орбиту в апреле 1980 года. В последний раз Рюмин летал в космос, когда ему было 58 лет. В этом году (16 августа) у Валерия Викторовича юбилей (80 лет). Уникальный человек... Я вспоминаю свое состояние после длительной командировки на орбиту и не уверен, что согласился бы так скоро вернуться туда, как это сделал он. Авторы же межпланетных экспедиций почему-то убеждены, что космонавты — особые люди, которым Земля не нужна. Это только в фантастических романах герои себя так ведут. Может, потому что у них большие комфортабельные звездолеты. У нынешних космонавтов условия, конечно, получше, чем в свое время были на станции «Мир». Кому интересно, советую посетить павильон «Космос» на ВДНХ, там установлен макет станции «Мир». И я всякий раз удивляюсь, глядя на то, в каких условиях работала первая в мире годовая экспедиция на орбите. Хотя на МКС условия много лучше, там аж 16 модулей, но и они не многозальные звездолеты из кино. Впрочем, дело не только в комфорте. Важен психологический аспект: находясь на орбите, мы ежедневно в иллюминаторы видели Землю, подсознательно знали, что в любой момент можем спуститься. Тем же, кто выйдет на траекторию движения к Марсу, такое уже будет не под силу — им придется долететь до Красной планеты, подождать и вернуться. И все это время в иллюминаторе не будет Земли, комфорт путешествия будет оставлять желать лучшего — в замкнутом пространстве, в компании одних и тех же людей придется проводить годы...