Культура|Театр
Эстетика безотказного
22 июля в Большом театре состоялась последняя в этом сезоне премьера — оратория Берлиоза «Осуждение Фауста», превращенная в оперу. Обозреватель «Огонька» видит в этом не столько эстетический жест, сколько политический: это демонстрация завершившейся модернизации театра
Репертуарному ходу Большого трудно отказать в изяществе сразу по целому ряду причин. Во-первых, закрыть сезон «Осуждением Фауста» — это просто красиво. Берлиоз написал не оперу, но ораторию — сочинение вроде бы для концертной эстрады, не предполагающее какого-то сценического действия, но тем не менее по-романтически театральное, на подмостки так и просящееся. В России «Осуждение Фауста» играли редко, но метко — и в Большом, в начале нулевых, с Александром Ведерниковым за дирижерским пультом, и совсем недавно в Мариинке, под управлением Валерия Гергиева. На постановку партитуры первыми замахнулись, впрочем, в Москве — и этот проект уже заочно выглядит внушительной заявкой на промежуточную победу в многолетнем соревновании двух главных музыкальных театров страны. Уж больно удачно для Большого сложилась конъюнктура мирового оперного рынка: «Осуждение Фауста» в нынешнем сезоне — одно из самых популярных названий, его ставили театры от мала до велика — в Астрахани и Мангейме, а парижская версия латышского режиссера Алвиса Херманиса, прототипом главного героя которой стал физик Стивен Хокинг, и вовсе возглавила список самых скандальных премьер европейской музыкальной сцены.
Ничего такого в спектакле Большого, конечно, не будет: имя Петера Штайна в оперном мире — синоним респектабельности и конформизма. Собираясь на премьеру «Осуждения Фауста», первым делом стоит забыть о репутации этого режиссера как лидера послевоенного немецкого театра, революционера и борца за правду сценического существования, хорошо знакомого старшему поколению столичных зрителей хотя бы по легендарным «Трем сестрам» берлинского Schaubuhne. Сегодня Штайн занимается декоративной, обстановочной режиссурой, претендующей на то, чтобы считаться образцом театрального академизма — буржуазного по духу и коммерческого по сути, эстетически опоздавшего лет на сорок, но пользующегося спросом у консервативной части публики. В последние годы Штайн особенно много работает именно в России — его театр сполна удовлетворяет