Никто не виноват. Стратегия жизни с неизлечимым генетическим заболеванием
Счастливая семья узнает шокирующую новость о своей наследственности и решает, что делать дальше.
Пришла молодая женщина редкостной красоты: строгие, совершенные черты, полная симметрия лица, блестящие глаза, прекрасная кожа, пышные волосы. На нее хотелось просто смотреть, как на произведение искусства. Несколько секунд я именно это и делала — просто молча получала удовольствие.
Назвалась женщина Анной. Ребенка с ней не было. Но она почти сразу достала из сумки бумажную фотографию и протянула ее мне:
— Посмотрите, это мы с сыном и мужем.
На фото мужчина, женщина и ребенок катались на водном велосипеде в каком-то не очень большом водоеме, брызгались и белозубо хохотали. Мужчина был загорелый и прекрасно сложенный, у сына, лет четырех, кудряшки и веснушки. Женщина касалась обоих любящим жестом. Брызги воды вспыхивали летним солнцем, гибкие ветви ивы над водой пруда или реки золотились.
— А вот это — мой отец, — Анна протянула мне вторую фотокарточку.
Она была старой и — как бы это правильно выразиться? — захватанной. Было видно, что она все эти годы не просто мирно хранилась в альбоме на полке. На нее много смотрели, много держали в руках, возможно, носили с собой. Запечатленный на ней мужчина был ошеломительно красив. Представьте себе гармоничную смесь викинга в расцвете сил и испанского гранда — вот таким он и был. Человеку на фото было лет сорок. На его безупречном лице угадывалась какая-то внутренняя тревога — как будто в момент фотографирования он куда-то опаздывал. Вот сейчас нажмут кнопку — и он побежит.
Я смотрела на фотографию этого потрясающего воображение мужчины и на его дочь Анну. Они были очень похожи, но красота Анны закономерно выглядела более утонченной. И постепенно у меня внутри нарастал страх. Я уже поняла, что «номер построен на контрастах» и сейчас мне расскажут нечто совершенно ужасное. И не хотела ничего этого слышать, не хотела разрушения такой красивой и гармоничной картины, и без того редко встречающейся в нашем мире. Это было редкое для меня состояние — я совершенно не желала поскорее узнать, с какой проблемой ко мне пришли. Если бы Анна встала и ушла, я, возможно, испытала бы своего рода облегчение.
«Вероятно, они все погибли, например в автокатастрофе, — думала я, вертя в пальцах старую фотокарточку, — а Анна выжила». Все во мне этому сопротивлялось, но остальные мои версии были прихотливыми и выглядели неправдоподобно. Усилием воли я прекратила полет своей фантазии и спросила:
— Что случилось? С вашим отцом, с мужем, с сыном?
— Папа умер. С мужем и сыном пока не случилось ничего.
Я, конечно, отметила слово «пока».
— Рассказывайте.
Своего отца Анна не знала и никогда в сознательном возрасте не видела. Мать с отцом не были женаты, хотя и прожили вместе почти три года. У Анны была фамилия матери. Женщина вместе с дочерью ушла от сожителя, когда Анне исполнилось около полутора лет. Никаких воспоминаний об этом раннем периоде жизни у девочки не сохранилось.
В детстве Анны об ее отце никто никогда не упоминал. У матери Анны был другой мужчина, Павел. Они прожили вместе десять лет, и именно Павла девочка и называла папой. И хотя они с матерью Анны расстались, когда девушке исполнилось 15 лет, она и сейчас поддерживает с Павлом отношения, он подписан на нее во всех социальных сетях, регулярно оставляет там дружелюбные отклики на все события ее жизни, поздравляет со всеми праздниками и обязательно дарит подарки и ей, и сыну.
Практически сразу после ухода Павла у Анны вполне закономерно возник вопрос: а что же мой настоящий отец? Где он? Какой он? Что с ним сейчас? К тому моменту она уже понимала, что, скорее всего, внешне похожа на своего биологического отца.