Желанное искусство каллипедии
В одной из самых ироничных книг, которые когда-либо были написаны, в «Улиссе» Джеймса Джойса, имеется такой пассаж, посвященный этому научному верованию и искусству, которое так обнадеживало множество людей: «Он предсказывает, что каллипедия очень скоро получит всеобщее признание, и все лучшие блага жизни, подлинно хорошая музыка, занимательная литература, легкая философия, поучительные картины, копии классических статуй, прежде всего Венеры и Аполлона, цветные художественные фотографии образцовых младенцев, – все эти небольшие знаки внимания помогут дамам, находящимся в интересном положении, провести положенные месяцы самым приятным образом». Искусство это, как можно догадаться по приведенным выше строкам, было жизненно важно для любой семьи, ибо помогало ей произвести на свет удивительно красивого ребенка, любимца богов, обликом и умом схожего с ними. Что же для этого требовалось? Что говорила наука, начиная с античных времен?
Самый ранний пример подобного искусства оставил нам греческий писатель первой половины III века новой эры Гелиодор. Главная героиня его полусказочного романа «Эфиопика» – дочь эфиопской царицы Персинны, рожденная «белой, с кожей, блистающей несвойственной эфиопам цветом». Причина этого чуда для всего мира и бед для царицы была, по ее признанию, в том, что в минуту супружеских объятий ей довелось взглянуть на изображение Андромеды. «Картина явила ее мне отовсюду нагой… так зачался на несчастье плод, подобный ей».
Но мало ли что случается в сказках и легендах? Вот только власть этих легенд оказалась очень стойкой. Американская исследовательница религии Уэнди Донигер, изучив памятники мировой литературы и философии, насчитала около 60 историй, подобных этой. Среди их рассказчиков, помимо Гелиодора, фигуры скорее легендарной, были также Аристотель и Плиний, Гёте и Вольтер. Только ли в суеверии тут дело, только ли в желании рассказать броскую, запоминающуюся историю?
Сам по себе этот сюжет, конечно, так и просится, чтобы его облекли в ткань литературного анекдота. От этого не удержался даже один из отцов церкви – Блаженный Августин. Он поведал о Дионисии, тиране Сиракузском. Тот был уродлив лицом, и чем раболепнее люди ему служили, тем острее он чувствовал свое страхолюдство. Боясь повторить себя в сыновьях, он заказал живописцу прекрасную картину. Отныне, возлежа с женой, он делал всё, чтобы она видела только этот чудесный вид, а не его лицо, отвратительное любому. Хитрость взяла свое. Его детям от рождения передалась красота искусства, а вовсе не безобразие отцовского тела.