Немой заговорил: пять стадий принятия звука в кино
6 июля 1928 года в американский прокат вышли «Огни Нью-Йорка». Крайм-драма Брайана Фоя стала первой стопроцентно звуковой лентой, без немых сцен и интертитров. В то время в США шла активная экспансия звука на территорию кино: техногиганты патентовали все более совершенные системы звукозаписи, студии перекраивали контент-план в пользу «говорящих» фильмов, шло переоснащение кинотеатров, звезды немого периода выходили в тираж. В итоге рубеж 1920–1930-х перевернул с ног на голову ориентиры Голливуда и навсегда разрушил утопию универсального языка, понятного в любых точках мира. Об этом, в частности, рассказывает недавний «Вавилон» Дэмьена Шазелла, а также староголливудские шедевры вроде «Бульвара Сансет» Билли Уайлдера и «Поющих под дождем» Джина Келли и Стэнли Донена. Кинокритик Илья Верхоглядов вспоминает, как звук захватил кино и как индустрия пережила революцию.
Отрицание: ранние опыты со звуком в кино
Историю talkies — на американском киноведческом сленге так именуются «говорящие» фильмы — принято отсчитывать с «Певца джаза». Мюзикл Алана Кросленда вышел на большие экраны в октябре 1927 года и рассказывал историю Джейки Рабиновича — юноши из семьи ортодоксальных иудеев, который сбежал из дома с мечтой покорить мир нью-йоркского шоу-биза. Но вообще-то «Певец джаза» — далеко не первый звуковой фильм. Годом ранее у того же Кросленда вышел «Дон Жуан» — первая лента с синхронизированным саундтреком (правда, без единой реплики и с весьма плачевными сборами). Еще раньше прокатчики крутили перед сеансом звуковые «коротыши» — это могли быть музыкальные этюды или же хроника с выступлением президента. Но «Певец джаза» обладал особым значением. Во-первых, фильм собрал в прокате кучу денег и побудил мейджоров активно вкладываться в развитие talkies. Во-вторых, тогда, в премьерный вечер, с экрана слетела эпохальная реплика, которая ознаменовала скорую смерть немого кино. В одном из эпизодов эстрадник Эл Джонсон (он сыграл Джейки) обращается к публике со словами: «Подождите, подождите! Вы еще ничего не слышали!»
Надо сказать, что эксперименты со звуком в кино начались задолго до работ Кросленда. Еще в XIX веке Томас Эдисон пробовал синхронизировать свой кинетоскоп (прибор для индивидуального просмотра движущихся картинок) с фонографом. Но по ряду причин опыты не удались. Во-первых, на выходе звук получался очень бедным, поскольку конденсаторные микрофоны с широким частотным диапазоном (они дают высокое качество записанной речи) появились лишь ближе к концу 1910-х годов. Во-вторых, тогдашние усилители звука не могли распространить аудио на весь кинозал, и уж тем более кинодворец, вмещавший в себя порядка полутора тысяч мест (рывок на рынке громкоговорителей также наступил лишь спустя десятилетие). В-третьих, в то время запись на грампластинке могла длиться две-три минуты, не больше — соответственно, режиссеры не могли полностью озвучить даже «одночастевку» (так называли фрагмент фильма, помещавшийся на одной катушке пленки, — при частоте проекции 16 к/c она длилась на экране 15 минут). Эта проблема была решена позже, когда инженеры снизили скорость вращения пластинки. Таким образом, прогресс не поспевал за инженерной мыслью — никто не мог представить, что лабораторные чудачества Эдисона менее чем через 30 лет станут киношным мейнстримом.
Гнев: звук как угроза экспорту голливудских фильмов
В конце 1910-х крупнейшие производители техники и электроники в США и Европе (в их числе — RCA и Western Electronics) стали патентовать свои изобретения. В 1919 году немецкий «Триэргон» выпустил одноименную систему оптической звукозаписи (это когда аудиальные частоты фиксируются прямо на пленке, а не на отдельном носителе), которая использовала пленку очень нестандартного формата (42 мм) — кинотеатры с ней тогда не работали. Из-за этого по технологии «Триэргона» не было снято ни одного полного метра — лишь экспериментальные короткометражки, которые крутили перед сеансом в начале 1920-х.
Затем появился «Фонофильм» американца Ли де Фореста, который, в отличие от немецкого аналога, использовал уже стандартную 35-миллиметровую пленку, но давал низкое качество звука. Де Форест снял кучу короткометражек в качестве proof-of-concept, но мейджоры так и не решились взять его на вооружение (впрочем, Paramount ее использовала для озвучивания «Нибелунгов» Фрица Ланга — озвученную версию крутили на редких спецпоказах). Наконец, в середине 1920-х появилась система «Вайтафон» — она была основана на раздельной записи звука и изображения (фильмокопия не предполагала совмещенную фонограмму, звук записывался на граммофонную пластинку — проигрыватель был синхронизирован с кинопроектором общим приводом). Ранние talkies Warner Bros., включая «Дон Жуана» и «Певца Джаза», были сняты как раз с использованием «Вайтафона». Впрочем, у нее тоже был недостаток: фонограмму нельзя было монтировать, приходилось снимать длинные разговорные сцены одним дублем.