Не все хотят снять хиджаб и строить карьеру: что такое постколониальный феминизм
Постколониальный феминизм отрицает стремление женщин Азии и Африки быть похожими на женщин западного мира, предлагая самостоятельно определить, что есть свобода и независимость. Forbes Woman объясняет, почему то, как борются за свободу на Западе, подходит не всем, и при чем тут имперское мышление
Топлесс-джихад
В 2013 году нигерийская писательница и активистка Читра Нагараджан раскритиковала феминистскую протестную группу Femen, устроившую «топлесс-джихад». Эта акция Femen была ответом на угрозы, поступившие тунисской активистке Амине Тайлер после публикации откровенных фотографий в Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена). В Femen заявили, что сама возможность женщины снять с себя одежду и есть основной показатель реализации прав женщин, доказательство того, что она в праве распоряжаться собственным телом. Читра Нагараджан на это ответила, что Femen выставили женщин Северной Африки и Ближнего Востока угнетенными жертвами — в отличие от раскрепощенных женщин Запада, которые живут в развитом обществе и имеют «право на раздевание».
В этом небольшом Facebook-конфликте писательницы и арт-группы в миниатюре отразилась большая феминистская дискуссия: женщины, живущие в бывших колониях, нередко заявляют, что им не подходит западный феминизм. Во-первых, он навязывает свое видение «правильного поведения». Во-вторых, не учитывает культурных, религиозных, национальных и расовых различий. В третьих, считает женщин в странах Азии и Африки «жертвами», которых нужно спасать от местных обычаев. То есть лишает женщин «третьего мира» агентности — то есть способности к действию — и рассматривает их культуру как этап, который непременно нужно преодолеть.
Еще в 1986 году американка индийского происхождения Чандра Талпад Моханти в эссе «Под западным взглядом» («Under Western Eyes») писала, что белые западные женщины находятся в привилегированном положении по отношению к женщинам из стран Третьего мира, а западный феминизм европоцентричен и служит только своим собственным интересам. Она обратила внимание на чрезмерное обобщение: западные женщины — якобы все одинаково раскрепощенные, пользующиеся равными правами с мужчинами, контролирующие свое тело и сексуальность, образованные, светские, свободомыслящие; женщины третьего мира — не имеющие образования, преследуемые, сексуально забитые, религиозные, ориентированные на семью, слабые. Различные авторы то приписывали всем женщинам Африканского континента занятия проституцией, то не замечали, что во время Иранской революции 1979 года женщины надевали чадру в знак протеста против режима шаха, то утверждали, что единственный статус, доступный мусульманке, — семейный.
В 2002 году в статье «Феминизм как империализм» журналистка Guardian Кэтрин Винер писала, что Джордж Буш оправдывал войну в Афганистане в том числе борьбой за женские права, и избиратели его в этом поддерживали. Однако, стремясь «защитить независимость женщин Востока», Буш никогда не являлся сторонником феминизма в собственной стране, замечала Винер.
«На Западе действительно есть такая тенденция: время от времени привносить западные тенденции в другие культуры и преподносить эти ценности как более прогрессивные, — объясняет в интервью Forbes Woman Анна Темкина, гендерная исследовательница, профессор социологии. — При этом локальное феминистское сопротивление зачастую работает гораздо эффективнее, чем привнесенное извне, потому что гораздо более релевантно контексту».