Математика для бизнеса
Зачем алгебраисты усовершенствовали бухгалтерский учет
Одиозные научные исследования — дело обычное. Ученый публикует статью с неожиданными, но не слишком хорошо проверенными выводами, они быстро расходятся по СМИ. Потом другие ученые их опровергают, и это не расходится по СМИ (на N + 1 есть рубрика для таких радостных поводов). А все потому, что ученые — люди. Иногда им нужно срочно опубликовать что-то, потому что у университета есть требования по количеству публикаций. Ну, или они гонятся за славой, выраженной в индексе Хирша.
Мысль менее очевидная: целые сферы науки, которые со школы кажутся незыблемыми, так же зависимы от человеческих стремлений. Или даже не стремлений, а сиюминутных потребностей, которые устаревают, но сказываются на устройстве наук (и нашей жизни) спустя века.
В этом материале, который мы подготовили вместе с банком Точка, о человеческих началах алгебры и ее долгом пути к признанию своей природы рассказывает издатель N + 1 Андрей Коняев. Текст публикуется с пометками редактора Игната Шестакова, который попытался уследить за логикой повествования и понять, при чем здесь экономика.
Без людей никуда
Когда в школе математика разделяется на алгебру и геометрию, никто не объясняет, зачем или почему это нужно. Предполагается, что внутренняя логика того, что все цифры отныне заменяются буквами (как это происходит в алгебре), ясна сама собой. А если и не ясна, то кто вы такие, чтобы ставить под сомнение школьную программу?
Такой взгляд, когда развитие математики — то есть появление новых задач, методов и теорий — объясняют исключительно внутренними потребностями, называется интерналистским. Метод очень удобный, потому что позволяет объяснить практически все на свете. Например, в таком случае теория алгебр Ли появилась просто потому, что алгебры Ли потребовались математикам, а математики — алгебрам Ли.
Вот она — алгебра в вакууме, чистая наука, которую придумали не люди, а высшие разумы. У лингвистов (да, это довольно далеко от нашей темы, но все же) есть шутка: «Если ты не понимаешь, какой языковой процесс повлиял на слово, найди в языке похожее слово и скажи, что словоизменение произошло по аналогии». Вообще почти все в лингвистике при желании можно объяснить этим «по аналогии». Так вот сейчас Андрей попробует найти аналогии интерналистского подхода в бизнесе. И не сможет. Игнат Шестаков, редактор N + 1
На бытовом уровне понятно, что если из любых рассуждений убрать человека и человеческий фактор, то они упрощаются. Взять тот же бизнес: насколько было бы проще работать, если бы подчиненные и контрагенты вели себя именно так, как обещано (заявлено, установлено в договоре), а не так, как они ведут себя на самом деле.
Так же и с наукой — неважно, математика, физика, химия или что-то еще. Теоремы доказываются людьми, а у людей есть интересы и предпочтения. Логично предположить, что интересы людей, которые доказывают эти теоремы, как минимум оказывают влияние на развитие науки. Впрочем, бытовые рассуждения редко убеждают ученых, поэтому нужно что-то посерьезнее.
Следующий параграф посвящен человеку, который заколотил первый гвоздь в гроб интерналистского подхода к алгебре, но сам, к сожалению, не увидел последствий своих действий. Если вам достаточно доказательств бессильности интерналистского подхода в предыдущих двух абзацах, можете его пропустить. Но тогда заодно пропустите исторический анекдот. Игнат Шестаков, редактор N + 1
Кто ставит математические задачи?
Интерналистский подход (когда задачи и методы появляются из внутренних потребностей) долго был доминирующим в истории математики, особенно в западной традиции. Ситуация поменялась в 1931 году, когда в Лондоне прошел II Международный конгресс по истории науки и техники. Участие в нем принимала делегация из СССР, которая сделала две важные вещи.
Во-первых, по утверждению свидетелей, постоянно раздражала Чарльза Сингера, председателя конгресса и очень влиятельного историка науки и технологий, вопросами о влиянии социальных и экономических факторов на развитие науки и технологий. А во-вторых, привезла доклад Бориса Гессена «Социально-экономические корни механики Ньютона».
Конечно, сейчас название доклада выглядит смешным, но на самом деле Гессен задавал очень содержательные вопросы. В частности, как получилось, что закон сохранения механической энергии возник позже, а сам Ньютон не знал ни концепции энергии, ни закона ее сохранения? Притом что в ньютоновском труде Philosophiæ Naturalis Principia Mathematica («Математические начала натуральной философии») закон сохранения момента, конечно же, был.