Масштаб проблемы
6Дети из пробирки
1192 год эры Вечных
Утверждать, что потенциальную опасность проекта Отто Шабен понимал всегда, было бы ложью. Напротив, предложенное Коллективным Интеллектом решение проблемы показалось единственно верным. И с тем, что сделать это надо безотлагательно, он был согласен. Иначе фиксируемое КолИном снижение скорости когнитивного прогресса сменится стагнацией и регрессом. Больше того, Отто считал, что предпосылки возникли гораздо раньше, когда с треском провалился Второй Тасманийский эксперимент. Разработка технологии, освободившей сознание от телесной оболочки, позволившей личности существовать в виде информации, и, как следствие, — возможность соединить моносознания в Коллективный Интеллект представлялись панацеей. Это действительно обеспечивало прогресс двести лет, пока интели, оценив преимущества КолИна, массово вливались в него. Но число интелей-одиночек не бесконечно, и когда поток обмелел, превратился в ручеёк, а затем и вовсе иссяк, КолИн признал наличие проблемы.
На самом деле соединила сознания малая часть обитателей Земли. Однако оставшихся КолИн не мог считать своим активом. На момент его возникновения в Большом Магеллановом Облаке хранились резервные копии сознаний пятидесяти миллионов: правящая элита мира, их дети, супруги, любовники, друзья, охрана и обслуга. Интеллектуальная обслуга в том числе — около ста тысяч человек. Только эти сто тысяч занимались чем-то реальным: расширяли границы познания, двигали когнитивный прогресс. Остальные… За столетия, прошедшие после ухода избыточного человечества в Гедонизм, миропорядок настолько стабилизировался, что более не нуждался в оперативном управлении и защите. Стабильность эффективно обеспечивали искины, они же организовывали, контролировали и модернизировали материальное производство. Дроиды заменили людей во всех сферах деятельности, оставив тем лишь досуг. Экс-элита, её охрана и обслуга теперь отличаются единственным: игровыми ролями. Первые придумывают правила игры, вторые следят за их соблюдением, третьи безропотно выполняют. Мир «Большой Земли» шёл по стопам Гедонизма. Разве что в последнем не было интелей, обеспечивающих когнитивный прогресс общества. С каждым столетием они всё больше обосабливались от развлекающегося человечества, постепенно избавляясь от статуса «интеллектуальной обслуги властей предержащих». И когда возник Коллективный Интеллект, он сам сделался властью, единственной и абсолютной. Экс-элита, намертво сросшаяся с верой в свою исключительность и всемогущество, этого не заметила.
Отто Шабен и команда его единомышленников — заметили. Они приняли меры, чтобы абсолютная власть КолИна не оказалась властью бесконтрольной. Вечные предпочитают не вспоминать о «тасманийском крахе» и продолжающем существовать экспериментальном анклаве? Замечательно. Значит, тамошние искины — идеальное место для внедрения троянского кода, дающего удалённый доступ к ресурсам КолИна.
Перемещение в анклав они замаскировали в стандартной, сотни лет не использующейся процедуре переноса копии личности из Большого Магелланова Облака в Малое. Сработает этот вкладыш, разумеется, не для каждого. Двенадцать членов команды, «апостолы», как они себя называли, будут «раздвоены» при переносе. Одна копия уйдёт в Гедонизм, вторая — в Тасманийский анклав. Теорема о запрете квантового клонирования, не позволяющая дважды рекогерировать одну и ту же личность, обходилась легко. Алгоритмы Гедонизма, подменяющие истинные воспоминания шаблонными, создавали двойника, но не копию. При малейшей опасности апостолы сбегут в Тасманийский анклав, активируют троян, возьмут КолИн под контроль и ограничат его власть над миром.
Впрочем, «предохранителем» воспользоваться не пришлось. За пять столетий существования Коллективный Интеллект не перестал быть человеческим, количество не перешло в качество. Это было хорошо, но и плохо одновременно. Даже соединённые в одно целое, сознания интелей исчерпали свой инновационный потенциал.
КолИн принялся решать задачу «в лоб». Если соединение ста тысяч лучших умов человечества недостаточно для качественного рывка, то нужно добавить ещё больше умов! Где их взять, учитывая, что последний человек родился на Земле семь веков назад? Это задача чисто техническая, значит, не сложная. Вновь синтезировать человеческое ДНК, собрать эмбрионы, построить маточные репликаторы и дроиды-няньки, подготовить воспитательные и обучающие курсы.
Когда Землю огласили крики первых тысяч младенцев, Отто Шабен не ощутил угрозы. Тревога появилась позже. Дети подросли, усвоили базовые знания. Им требовались кураторы, чтобы осознать свой долг перед человечеством: влиться в Коллективный Интеллект, добавить ему «свежей крови». Соединившие сознания интели не хотели — не могли? — отделиться, поэтому роль кураторов КолИн предложил нескольким сотням оставшихся интелей-одиночек, «маргиналам», как их называли прежде. В этом просматривался некий сбой логики. Тем не менее Шабен взялся за поручение с энтузиазмом.
Они были иными, эти живые мальчишки и девчонки. Интеллектуальный потенциал заложили в их генотип, когнитивные способности и критическое мышление у них развивали с первых лет жизни. Они не походили на то послушное погонщикам полуразумное стадо, каким было человечество на заре эры Вечных. То человечество, что с радостью приняло бессмертие, а потом ушло в Гедонизм. Эти не умели ничего принимать на веру, они требовали доказательств. Отто Шабен понял, что не может доказать свою правоту людям, не имеющим опыта сотен лет бессмертия и десятков воскрешений. Он, всю долгую жизнь писавший шаблоны для правки человеческих личностей, не мог «исправить» новых подопечных. На их живой мозг нельзя повлиять, наложив другой квантовый образ. Воздействовать получалось единственным способом — воспитанием.
Семьсот восемьдесят лет назад в Тасманийском анклаве провели эксперимент. Гедонизм только-только был создан, и власть имущие — в те времена они действительно обладали властью — спешили избавиться от избыточного человечества. Спешка упиралась в детей «третьего мира». Те продолжали рождаться, росли, достигали половой зрелости. И прежде, чем их одаривали бессмертием, успевали наплодить новых детей. Перед группой учёных — Отто Шабен был в их числе — поставили задачу: проводить девитализацию детей и уже затем воспитывать из них взрослых, поэтапно меняя тела. Эксперимент длился без малого двадцать лет и закончился крахом. Адамитовый мозг оказался неспособен к взрослению. Ни воспитательные программы, ни личностные шаблоны не помогли. Вечные взрослые покинули анклав, оставив вечных детей на попечение искинов и дроидов-нянек. Эксперимент постарались забыть, упоминания о Тасманийском анклаве вымарали везде, где возможно.
Тогда проблему живых властители мира решили способом более жёстким, но проверенным: принудительной стерилизацией всего населения. Теперь живые вновь появились. Дважды наступать на те же грабли вечные не хотели — дети из пробирок рождались стерильными, не способными к размножению. Но повзрослев, как они к этому отнесутся? Кем себя воспримут? И кем воспримут кураторов, Коллективный Интеллект? Смогут ли бессмертные воспитать смертных подобными себе?
Шабен поделился тревогами с КолИном. Соединённые сознания не поверили. Они предвкушали новые идеи, новые горизонты, которые откроются перед ними. Они ждали ответа на единственный вопрос: «когда?» Как скоро неофиты вольются и растворятся в их общности? Вечные не видели в них живых существ с неожиданными страхами и желаниями. Это были просто добавочные интеллект-единицы. Чем больше, чем быстрее — тем лучше. КолИн рассчитал: если ежегодно производить по десять тысяч живых, то всего через десятилетие после начала новой волны слияний его потенциал удвоится. Потом утроится, удесятерится. Приостановить производство, дождаться первых результатов? Зачем? Промедление смерти подобно!
Не добившись понимания, Отто Шабен решил действовать самостоятельно. Он обзавёлся личным хранилищем, маленьким «филиалом» БМО, и скопировал в него резервные копии апостолов. Затем подготовил шаблон, удаляющий информацию о «тасманийском предохранителе», организовал «несчастные случаи» каждому из товарищей, и, воскреснув, никто из них уже ничего не помнил. Поступил так не из опасения, что кто-то из апостолов мог стать «иудой». Достаточно хоть одному слиться с Коллективным Интеллектом, и тщательно оберегаемая «дыра» тут же будет выявлена и закрыта. Лучше, если они забудут — тут. Воскреснув в анклаве, они всё вспомнят и поймут, что пора действовать.
Отто успел как раз вовремя. К нему пришли вшестером, — его воспитанники, лучшие в своих группах. Трое мужчин, три женщины, пара негроидов, пара европеоидов, пара монголоидов. Специально так подбирали, вложили какой-то смысл? Для вечного пол и раса — лишь атрибуты внешности. Можешь стать хоть зеленокожим гермафродитом, это ничего не значит, важна суть, личность. Но у живых личность и телесный облик связаны куда крепче.
Мужчина-европеоид заговорил первым. Бородатый, длинноволосый, в свои сорок он выглядел старше неизменно-молодого Шабена.
— Наставник, вы месяц не приходили к нам, не проводили уроки.
— Я был занят. Присаживайтесь!
Шабен указал на мягкие шары-пуфы, разбросанные по террасе, где он принимал визитёров. Без приглашения ни один не сел. Уважение к его статусу, возрасту? Создавая Гедонизм, они искоренили эти предрассудки, в воспитательных курсах Отто тоже не встречал ничего подобного. Откуда живые набрались этого? Из древних текстов до эры Вечных, которые они так обожают?
— За этот месяц многое изменилось, — сообщил негроид. — КолИн создал нас как свои запчасти. Но мы самостоятельная разумная раса.
— Вы специально сделали нас бесплодными, чтобы контролировать, — добавила его партнёрша. — Но мы нашли, как это исправить. Мы заселим Землю, потому что она принадлежит нам. Живым людям. А КолИн — инструмент для познания мира, но не власти над ним.
— И что, он согласен с такой трактовкой? — не удержавшись, ехидно поинтересовался Шабен.
— Да, мы его убедили, — невозмутимо подтвердил бородач-европеоид. — Бессмертие требовалось, чтобы создать Коллективный Интеллект. Теперь оно излишне.
— У вас превосходные генотипы, они позволят вашим биологическим телам прожить 120—150 лет. Но потом вы умрёте, если не замените их квазиживыми.
— Мы проживём 120—150 лет, а потом умрём, — согласился бородач. — Или присоединимся к КолИну. Те, кто захочет и пройдёт отбор. Поколение за поколением. Когнитивный прогресс не замедлится никогда.
Они не шутили, тем более не лгали. КолИн в самом деле мог согласиться, личное бессмертие «запчастей» его не интересует.
Отто Шабен усмехнулся, хоть причин для веселья не было. Напомнил:
— На Земле живут около пятидесяти миллионов вечных. Как вы поступите с ними?
— Они уйдут в Гедонизм. Кроме кураторов. Вы присоединитесь к КолИну, разумеется. Шабен вновь усмехнулся.
— Мы не сделали этого за пятьсот лет, почему захотим сейчас? Или вы принудите, не оставив выбора?
— Создавая нас бесплодными «запчастями», вы не думали о выборе! — вспылила белокурая европеоидка. — Но мы будем щедрее. Выбирайте, куратор: либо добавить свой разум в КолИн, либо отказаться от него в Гедонизме!
Отто Шабен понял, зачем они явились. Он не ошибся в своих предчувствиях.
— Я должен выбрать немедленно? Или у меня будет время на размышление? — Он посмотрел на опускающееся к дальним холмам солнце. — Например, до рассвета?
— О чём тут размышлять? — искренне удивился монголоид. — Другие решали сразу.
Отто промолчал, и визитёры переглянулись. Видимо, такого поворота они не ожидали.
Наконец бородач согласился:
— Хорошо, куратор, размышляйте. Мы вернёмся на рассвете.
Времени хватало как раз. Первым делом — обновить резервную копию. Не ущербную в БМО — настоящую здесь, чтобы знать, что случилось. Затем переправить её и копии остальных апостолов в анклав и умереть. Спасибо за щедрость, Антон Корвин, лучший воспитанник.
7План побега
5903 год эры Гедонизма
Сколько этажей скрывали шестиметровые стены и плоская крыша дома-крепости, Антон Корвин определить не мог. Он не удивился бы, узнай, что тот пророс сквозь все ярусы до самых глубинных технических туннелей города-мира. Странно удивляться такой малости, приняв на веру историю творца Гедонизма, волей судьбы угодившего в своё творение. «Детективная аналогия» оказалась верна лишь наполовину. Отто Шабен в самом деле мог претендовать на роль «доктора Мориарти», но из Корвина «Шерлок Холмс» получался так себе.