Древнерусские амазонки: как воительницы описывались в былинах и преданиях
Былинные сюжеты рассказывают не только о богатырях, но и о поляницах — женщинах-воительницах, которые не уступают мужчинам в силе и храбрости. Forbes Woman рассказывает, что фольклористам известно об этих героинях и как они изменились со временем, превратившись из соперниц богатырей в покорных жен
В одной из былин об Илье Муромце богатырь вместе с другими воинами охраняет заставу на границе с территориями кочевников. Однажды на заставе появляется всадница-поляница в «завесистой» шапочке — малахае, традиционном головном уборе степных народов Евразии. Незваная гостья с воинственным кличем и «соловьиным посвистом» вызывает на бой богатырей. В случае отказа она угрожает снести голову князю Владимиру, «повырубить» мужичков и пустить «на дым» церкви. Первым вызов принимает молодой Алеша Попович, но, лишь взглянув на поляницу из-за «сыра дуба», не решается приблизиться. Добрыня Никитич пытается атаковать, но также не осмеливается «силушки отведывать» и быстро отступает. Тогда на бой выезжает Илья Муромец. То, что предстает перед его глазами, поражает даже богатыря — сердце его «приужахнулось» перед дерзкой и необыкновенной воительницей:
Ездит поленица в поле, тешится,
Шутит она шуточку немалую —
Кидает она палицу булатнюю
Под эвтую под облаку ходячую,
Подъезжает-то она на добром коне,
Подхватит эту паличку одной рукой,
То как лебединыим перышком поигрывает;
И не велика эта палица булатняя,
Весом-то она до девяноста пуд.
В древнерусских былинах нередко встречаются поляницы — женщины-воительницы, силой и мастерством в бою превосходившие самых прославленных богатырей. Были ли у них реальные прототипы, неизвестно. Авторы книги «Средневековье на Руси. Кощеево царство, народные поверья, колдовство и женская доля» Наталья Серегина и Надежда Адамович упоминают женские погребения с оружием и деталями доспехов, найденные в Рязанской области (правда, не уточняют их датировку). Там же этнографы фиксируют особый топоним Пичкеморье — так в местных преданиях называется некое древнее «бабье царство», где жили девы-воительницы.
На территории Татарстана был найден женский боевой пояс. Регулярно находят женщин, похороненных с оружием, в скифских и сарматских курганах — как, например, четыре погребения, открытые археологами на территории Воронежской области в 2020 году и датируемые IV веком до н.э..
Именно женщины из сарматских племен — кочевого ираноязычного народа, который с IV века до н. э. до первых веков н. э. населял степи Евразии от Дуная до Аральского моря — могли быть одним из реальных прообразов поляниц, пишут фольклористы Дмитрий Балашов и Татьяна Новичкова в книге «Русский былинный эпос». У сарматов женщины занимали высокое положение: возглавляли племена, были жрицами и сражались наравне с мужчинами (поэтому и хоронили их с луком, стрелами и другими воинскими атрибутами). Римский географ Помпоний Мела, живший в I веке н.э. утверждал, что сарматские женщины «занимаются теми же делами, что и мужчины». Войны не были исключением: «Женщины участвуют в конных сражениях, причем они не наносят ударов мечом, а, накинув на врага аркан, тащат его за собой, и таким образом убивают».
«Допустить их [поляниц] корневое славянское происхождение едва ли возможно, этому противоречит факт упорной, постоянной борьбы с ними русских героев, хотя нарицательное имя этих наездниц — «поляницы» — славянское. По-видимому, надо признать женщин-поляниц сарматскими конными воительницами, а наличие славянского названия их означает, что представления о поляницах утвердились», — подчеркивают Балашов и Новичкова. В былинах богатырям поляницы встречаются именно в дальних походах и странствиях, а не на территориях русских княжеств, уточняет Елена Жабина, филолог и специалист по устному народному творчеству и фольклору в русской литературе.
На появление в фольклоре персонажей-воительниц, как пишет в книге «Язычество древней Руси» историк Борис Рыбаков, могли повлиять также болгарские и аланские кочевые племена, среди которых женщины нередко участвовали в военных походах.
Впрочем, некоторые исследователи критикуют подход, при котором былинные сюжеты и персонажей пытаются соотнести с реальными историческими событиями и фигурами. Например, заведующий Лабораторией теоретической фольклористики Школы актуальных гуманитарных исследований РАНХиГС Никита Петров отмечает, что одни и те же мотивы можно встретить в эпосах разных этносов.
На рубеже I–II тысячелетий н.э. упоминания женщин-воинов у восточных и западных славян периодически появляются в письменных источниках. Описывая походы киевского князя Святослава Игоревича 967–971 гг., историк Лев Диакон упоминает павших в сражении «женщин в мужских одеждах», которых находят ромеи среди воинов князя. Спустя полтора столетия священник и дипломат Козьма Пражский в «Чешской хронике» пишет о временах до крещения первого князя чехов Борживоя I святым Мефодием (состоялось около 872 года), когда девушки «жаждали военного оружия и избирали себе предводительниц». «Они занимались военным делом так же, как и молодые люди, и охотились в лесах, как мужчины; и поэтому не мужчины избирали себе девушек в жены, а сами девушки, когда желали, выбирали себе мужей», — пишет автор хроники.