Издалека
Ранним утром первого числа месяца орабора из Королевской гавани выходит корабль, украшенный множеством флагов. Отплытие его отмечается большим торжеством. Верховный жрец в струях разноцветных дымов произносит молитву, призывая на корабль милость небес. Три десятка обнажённых ракхани, звеня браслетами, исполняют священный танец во славу Великого Тангулага. Сам тханг Селемаг поднимает в приветствии государственный жезл. Воины, выстроенные вдоль набережной, грохочут мечами в щиты. Тысячи людей, собравшихся на церемонию, кричат «бао-бао» — древнее благословение странствующим.
На мостике корабля вместе с капитаном и офицерами, которые, согласно уставу, мерно бьют себя кулаками в грудь, стоит Элл Карао, как он скажет потом, «с глазами, полными слёз». Элл видит удаляющуюся пристань, крыши в чешуе глиняных черепиц, размахивающую цветочными венками толпу, а над всем этим — величественный купол дворца и плоскую, чадящую жертвенными кострами вершину священного зиккурата.
Он не испытывает в эти минуты, как опять-таки напишет в дневнике, «ничего, кроме чувства огромного облегчения». Позади два года неимоверных трудов: постройка корабля, самого большого в истории Океании, освоение навыков морского дела (без этого нечего и думать о том, чтобы его взяли в состав команды), кропотливая работа в библиотеке, составление схем ветров, меняющихся от сезона к сезону, вычерпывание из легенд и мифов крупиц сведений о Северном континенте.
Особым распоряжением императора Элл возведён в именной ранг лао. По социальному положению Элл равен помощнику капитана: офицеры, пусть неохотно, но обязаны отдавать ему честь. Хотя в действительности его экспедиционный статус неясен. С одной стороны, он представитель тханга на корабле и потому у него есть формальная власть. С другой стороны, абсолютный диктатор на корабле — капитан, а каста морских офицеров не очень любит разного рода дворцовых выскочек.
Впрочем, его это не слишком волнует. Жалеет он лишь о том, что верный друг Кикколао не смог отправиться в путешествие вместе с ним. Старший Кикко последние годы прихварывает, а громадное дело по печатанию государственных и священных книг требует твёрдой руки.
И ещё он жалеет о том, что так и не смог, как ни старался, вырваться на Рабануи. Как там живёт мать? Ему удавалось, когда возникала редкая оказия, отправлять деньги, чтобы она ни в чём не нуждалась. Братья и сестра, наверное, уже выросли и завели свои семьи… Что сказала бы Мимилао, увидев его в придворном мундире?
Он даже не может бросить на остров прощальный взгляд: корабль сразу же берёт курс на север, обходя опасный рифовый барьер стороной. Рабануи угадывается лишь неуловимым пятнышком — то ли остров, то ли обман зрения, на мгновение воплотивший жажду видеть знакомые берега?
Обо всём этом мы знаем из его дневника. Записи Элл Карао делает каждый день, и как раз эта, одна из первых тетрадей, в отличие от других, полностью сохранилась. Поэтому нам хорошо известно, какое впечатление произвёл на него океан и какие события происходили в данной части удивительного путешествия.
Сначала погода им необычайно благоприятствует. Почти месяц держится устойчивый попутный ливаль, и корабль бодро бежит вперёд. Распахиваются перед ними чудеса нового мира. Меняется цвет воды: из зелёной она становится серой, и чувствуется в ней невообразимая глубина. Выскакивают из волн стаи летучих рыб и, взмахивая синими крыльями-плавниками, пролетают над ними.
Трое суток во время короткого штиля опоясывает корабль огненное кольцо медуз, и матросы начинают шептаться, видя в этом зловещее предзнаменование. А однажды средь бела дня они наблюдают рощу пенных фонтанов, вырывающихся из-под воды, и неподалёку от судна всплывает рыба чудовищной величины — втрое больше их корабля.
Чудище бьёт по воде толстым хвостом. Скорлупка корабля опасно качается. Матросы в страхе падают на колени и возносят молитвы Великому Тангулагу.
В ту же ночь они слышат ужасный продолжительный стон, как будто изнывает от неимоверной натуги сам океан. И столько в этом стоне нечеловеческой муки, что даже офицеры вздрагивают, бледнеют и хватаются за рукоятки мечей.
Однако главная угроза — впереди. Опасность представляет собой бесконечная ширь океана. До сих пор рыбацкие да и боевые каноэ рисковали отдаляться от метрополии лишь на обозримое расстояние. Бывало, конечно, что суда, попавшие в шторм, странствовали среди волн несколько недель, но так далеко ещё не заплывал никто.
Вот уже целый месяц углубляется корабль в серую пустоту, а на горизонте нет даже намёка на материк. День за днём обжигает странствующих блеск раскалённого солнца, день за днём распахивается перед ними одна и та же однообразная водная гладь, и лишь выгнутые паруса да лёгкий бурун у форштевня показывают, что они всё ещё двигаются вперёд.
Конечно, питаться они могут рыбой, тем более что добывать её в океане не составляет труда, но к концу месяца выясняется, что вода протухла. И — что значительно хуже — запасы её катастрофически уменьшаются.
А как знает каждый матрос, без пресной воды в море — смерть. Неудивительно, что в команде начинается ропот. Матросы ворчат и даже в присутствии офицеров высказываются, что этот проклятый океан просто не имеет конца. Нет никакого Северного материка. Они так и будут плыть, пока не попадут прямо в ад.
Офицеры теперь выходят на палубу парами. Всё оружие, имеющееся на корабле, перенесено в капитанский отсек.
Бунт вспыхивает неожиданно. В обеденный час вдруг раздаются наверху дикие крики. А когда взбудораженный, в распахнутом кителе Элл выбегает на палубу, перед мостиком уже сгрудилась угрожающая, озлобленная толпа. В руках у матросов багры — не менее действенное оружие, чем бронзовые мечи офицеров. Команда требует, чтобы судно повернуло назад. Хватит! Они не желают оказаться в аду!
Напрасно капитан пытается объяснить, что за неисполнение воли Великого тханга их ждёт на родине позорная казнь. Он обращается к разуму, но разум во время бунта молчит. Матросы, испуганные до беспамятства, руководствуются лишь бушующими эмоциями. И вот уже первый багор пролетает у капитана над головой и втыкается в рубку, за стенкой которой отшатывается растерянный рулевой.
Кажется, что спасения нет. Шестеро офицеров с мечами не смогут сдержать ярость сорока человек. Элл Карао задыхается от отчаяния. Все погибло, экспедиция исчезнет в глухих просторах, не оставив после себя никаких следов. Великая цель не будет достигнута. Никто никогда не узнает, что с ними произошло.