Хроноскоп
Лето в этом году пришло в Париж рано, и столица утопала в зелени. На бескрайнем голубом небе ни единого облачка, а сквозь прогретый воздух можно увидеть почти весь город. От покатых крыш Монмартра и до Елисейских полей, от Лувра и до закрытого строительными лесами железного каркаса — будущего символа страны — Эйфелевой башни.
Впрочем, стоявшему у окна человеку было не до любования пейзажами. Одетый в камзол мужчина держал в правой руке футуристического вида стальной кейс, а всё его внимание сосредоточилось на шумной толпе внизу.
Парижане заполонили обе стороны широкой улицы, сгрудившись у выставленного жандармами ограждения, жестикулировали и громко обсуждали предстоящий парад. Развешанные на фасадах домов, трепещущие на ветру яркие флаги складывались в непростую мозаику геополитических реалий эпохи. Орлы и полосы, звёзды и драконы, кресты и полумесяцы. Державы-победительницы праздновали окончание самой кровопролитной войны в истории. Войны, порождённой безумными фанатиками, начитавшимися теократических опусов Эмилио Обрегона о философии духа и превосходстве «духовно сильных народов» над остальными. Победа обещала стать началом новой эпохи мира и процветания всего человечества.
Мужчина у окна горько усмехнулся. В отличие от собравшихся внизу, он прекрасно представлял себе, что именно ждёт человечество в грядущей «прекрасной» эпохе железа и пара. Вернее, ждало бы, если бы не он…
Грянул оркестр, и над площадью прокатились восторженные крики ликования. Человек поставил кейс на подоконник и положил пальцы на сенсорные панели замков. Отпечатки совпали с внесёнными в базу данных, и с мягким шипением крышка приподнялась.
Всё продумано до мелочей и отрепетировано десятки раз. Человек знал ход парада наизусть и мог повторить всё, что от него требовалось, с закрытыми глазами. Сначала пройдут пешие колонны, затем лёгкая техника. Это даст время смонтировать винтовку.
Мужчина принялся вытаскивать вложенные в поролон детали. Приклад, оптика, блок питания, плазменные заряды. Пальцы привычно скользили по холодному пластику, воспроизводя отточенный алгоритм. Щелчки входящих один в другой пазов сливались с тяжёлой поступью солдат, идущих по мостовой, и казалось, инструмент справедливого возмездия за то, что ещё не совершилось, складывается абсолютно бесшумно. На мгновение отвлёкшись, человек увидел внизу красные плюмажи и блестевшие золотом нагрудники гренадеров Российской империи. Солдаты чеканили шаг так же верно, как до этого прошагали половину Европы. И как им ещё не раз придётся прошагать, если его выстрел окажется неудачным.
Следом с площади уже выходили австрийские Fußsoldaten. Идущие впереди каждого отделения знаменосцы несли флаги империи с высоким древком, и над каждым парили Cherubs — увешанные лавровыми венками летающие механизмы, нёсшие смерть на полях сражений прошедшей войны.
Последняя деталь легла в предназначенное ей место, и человек принялся навинчивать гаситель вспышки. Плазменное оружие стреляло практически бесшумно, но очень ярко. Чтобы не привлекать внимания всей военной мощи величайших держав эпохи к одному-единственному окну, требовалось принять меры предосторожности.
Пехоту тем временем сменили неповоротливые железные конструкции, пускающие из труб клубы дыма и щёлкающие поршневыми сочленениями, — четырёхпалые огневые точки, похожие на стальных пауков. Бронированные коробки с гусеницами, ощетинившиеся орудиями. Изящные двуногие французские «кавалеры», которые, казалось, по прихоти пилотов смогли бы исполнить для восторженной публики вальс. Конечно, неповоротливые приземистые немецкие собратья мало приспособлены к танцу, зато они превосходно подавили британскую береговую оборону.
Человек поднял ружьё. Пластик приклада привычно упёрся в плечо. Раскрытые сошки прочно встали на растрескавшийся от времени подоконник. Мужчина слегка наклонился вперёд и прильнул к оптике. На линзе вспыхнули яркие информационные окошки, рапортующие о скорости ветра, плотности пылевой взвеси в воздухе, уровне прогретости атмосферы и прочих факторах, которые могли искривить траекторию луча. Человек лишь раздражённо «смахнул» их движением зрачка. Он не промахнётся. С такого расстояния нельзя промахнуться.
Вместе с победным рёвом горна лёгкие боевые машины скрылись за поворотом, и на мгновение воцарилась тишина. Но вот над покатыми крышами парижских домов показались густые жирные выхлопы, а пол под ногами задрожал. Приближались гиганты. Гусеничные, колёсные титанические машины, во многом и решившие исход войны.
Мужчина в камзоле приготовился, опустив палец на спусковой крючок. Вот сейчас… Вот ещё чуть-чуть…
Впереди колонны ехал открытый самодвижущийся экипаж, казавшийся крошечным на фоне следовавших за ним богов войны, выкованных в металле. Но именно в нём находились те, чьи решения определяли исход противостояния: два президента, три императора, канцлер, шейх и султан — правители стран-победительниц. В парадной форме и при всех регалиях. Перекрестье прицела скользнуло по русскому императору, переместилось на турецкого владыку и, наконец, нашло свою цель. Находившийся в машине человек не был ни политиком, ни стратегом, ни дипломатом. Но его колоссальные заслуги дали ему почётное право ехать во время парада вместе с сильными мира сего. Доктор фон Файербах, ответственный за технологическое превосходство союзников. Седой мужчина в огромных нелепых очках, чья неуёмная жажда знаний уже через полгода породит эксперимент, провал которого убьёт больше половины населения Европы. Города обратятся в пыль, реки испарятся, плодородные равнины станут иссушёнными пустошами, а на месте того, что было Германской Конфедерацией, останется гигантский кратер.
Но теперь этого не произойдёт. Десятки миллионов не погибнут, и мир изменится… К лучшему! Мужчина задержал дыхание и поймал голову Файербаха в прицел. Ползунок зарядки выстрела быстро заскользил вверх. Ещё чуть-чуть и…
Яркий свет затопил линзу оптического прицела, а через мгновение в шею человека упёрся холодный металл.
— Брось оружие, — скомандовал за спиной сухой, искажённый динамиком голос.
Приставленный к шее пси-эмиттер взвизгнул, разряжаясь, и человек в камзоле почувствовал, как его тело безвольно обмякло. Снайперская винтовка выскользнула из пальцев, и её тут же подхватила рука в чёрной перчатке.
— Так-то лучше, — произнёс всё тот же голос, и кто-то с силой развернул неудавшегося стрелка.
Перед ним стояли трое в чёрной униформе. Лица скрыты под безликими зеркальными масками шлемов, на плечах нашивки в виде песочных часов. У каждого на запястье устройство для персонального перемещения во времени. Оперативники «Контроля». Человек обречённо застонал, поняв, что не успел. Агент, державший в руке пси-эмиттер, сделал шаг назад.
— Ну, что скажешь в своё оправдание? — спросил он, не особо, впрочем, заботясь об ответе.
Человек решил разыграть последнюю карту, понимая, что со спецназом «Контроля» она вряд ли сработает. Нахмурившись, он попытался как можно более грозно — что было не так-то просто с мышцами, расслабленными пси-эмиттером, — объявить:
— Остановитесь! Вы не имеете права меня задерживать! Я спецпредставитель канцлера! У меня дипломатический иммунитет!
Командир группы захвата покачал головой:
— Нет у тебя никакого дипломатического иммунитета. Самодеятельный путешественник во времени. Давайте, ребята.
Двое агентов подхватили человека в камзоле под руки, один пробубнил заученное:
— Вы арестованы за попытку вмешательства в существующий ход истории. Вы имеете право хранить молчание, вы будете возвращены в текущий таймлайн и переданы следствию для дальнейшего разбирательства. Вы…
— Нет, послушайте! Файербаха нельзя оставлять в живых! Миллионы погибнут по его вине! Как вы не понимаете…
Командир отряда повесил на пояс псиэмиттер и выглянул в окно, проводив взглядом экипаж с главами государств.
— Не нам это решать, — сухо произнёс он, закрывая ставни. — Никто не имеет права вмешиваться в текущий порядок вещей. История уже свершилась, и, если мы позволим себе менять её, начнётся хаос. Нужно принять прошлое и смотреть в будущее.
Агент махнул рукой, давая отмашку на возвращение. Бойцы провернули циферблаты на запястьях. Точно такое же устройство, встроенное в наручники арестованного стрелка, сдвинулось синхронно с ними.
Никто в восторженной толпе внизу, занятой яркими мундирами и начищенными до блеска орудиями войны, не заметил вспышки, сверкнувшей в чердачном окне одного из домов.
После хроноскачка Вадима всегда мутило. Мешанина цветов и запахов, кружащихся словно в калейдоскопе, и чувство, что твоё тело бесконечно растягивается во времени и пространстве, были опытом не для слабонервных. Особенно после баек в учебке об оперативниках, у которых сломались устройства для перехода прямо во время сдвига. «Тело в восемнадцатом веке, ноги остались в Колизее, а башка впечаталась в борт какого-то пассажирского лайнера над Атлантикой…»
Вадим обернулся и посмотрел на Бориса, который с невозмутимым видом продолжал держать поникшего человека в камзоле. Вот уж кто был действительно «человек из стали». Мало того что на задания Борис брал рельсотрон чуть ли не с него самого размером, так ещё и никогда не испытывал дискомфорта после перехода.
Вадим глубоко вдохнул, стараясь унять мелкую дрожь и привести сердцебиение в норму, и огляделся по сторонам. Скорее по привычке, чем ожидая увидеть что-то новое.
Отряд стоял внутри большого куба, обшитого по стенам листами клёпаного железа. Наверху в дальней стене виднелась прорезь, закрытая бронеставнями, — за ней располагался пост управления переходной камерой. На медленно проворачивающейся под потолком центрифуге плясали коронные разряды, где-то в глубине под полом постепенно затихал гул громадного механизма.
— Все прошли нормально? — осведомился Вадим, обернувшись на подчинённых.
Борис доложился по уставу. Николай, молодой оперативник, с трудом поднял мутный взгляд. Вадим, подойдя ближе, хлопнул парня по спине:
— Для первого раза неплохо. Со временем привыкнешь.
Николай улыбнулся и, распрямившись, показал бронеставням большой палец. Секунду ничего не происходило, а затем раздался скрежет и тяжёлые двойные створки, очерченные предупреждающей жёлточёрной змейкой, поползли в стороны. За ними оказался длинный ярко освещённый коридор, посреди которого уже стояли две тёмные фигуры.
— О, а это за тобой, — сообщил Борис, встряхнув человека в камзоле.
Фигуры сделали синхронный шаг в зал. Одинаковые, словно братья-близнецы, одетые в строгие костюмы и тёмные очки, андроиды-следователи «Контроля» были мрачны, молчаливы и источали почти физическое ощущение обречённости.
— Оперативная группа номер… К-Д-221. Благодарю вас за усилия. Прошу передать нам подозреваемого для дальнейших следственных мероприятий.
Вадим кивнул Борису.
Агент легонько толкнул человека в камзоле вперёд. Уже пришедший в себя Николай передал второму андроиду снайперскую винтовку и кейс.
— «Аргент-9», производство «НеоДаймонд-Солюшнс»… — опознал оружие следователь, и лицевая мимика робота сымитировала удивление. — У нас к вам будет много вопросов, уважаемый…
Его напарник в этот момент защёлкнул за спиной арестованного уже обычные полицейские наручники с трекером и электрошоком, вернув дорогую игрушку для хроноскачков Борису. После чего, не прощаясь, следователи зашагали прочь из камеры, ведя перед собой поникшего человека в камзоле. Казалось, незадачливый стрелок вот-вот разрыдается.
Оперативники молча проводили их взглядами.
— Только вот почему «Контроль» использует этих гуттаперчевых «гавриков», чтобы вести дела, а по времени швыряет нас с вами, живых человеков? — поинтересовался Борис, закидывая на плечо рельсотрон, и с усталым вздохом принялся расстёгивать замки шлема.
— Ну, во-первых, не забывай, сколько такие «гаврики» стоят, — хмыкнул Вадим, снимая перчатки и растирая лицо, — в отличие, кстати, от нас с тобой. Ну а во-вторых, ты же и сам прекрасно знаешь, что кремниевые мозги идут вразнос при возвращении. Туда можно, а назад всё — кранты. Только дым из ушей валит.
— Как будто у нас он не валит, — проворчал Борис и первым шагнул в коридор.
Небо над городом было низким и чёрным, вершины далёких небоскрёбов терялись в хмурых облаках. Густые тучи, подсвеченные лучами прожекторов, изливались бесконечным дождём. В потоках грязной воды утопал огромный город — не менее мрачный, чем небо над ним. Повсюду сверкала остро бьющая по глазам неоновая реклама, длинные линии автострад и надземных монорельсовых дорог напоминали яркие нити посреди геометрически корректных кварталов. Кое-где темнели извивающиеся каналы и закатанные в бетонные набережные реки — единственное, что портило идеальную симметрию «Территории Москва-Один».
Сквозь тучи пробился одинокий огонёк, помигивающий маячками на крыльях, — возможно, пассажирский лайнер, увозящий на отдых тех, кто может себе это позволить. Или же военный транспортник, перегоняющий партию свежих андроидов спецназа на Маньчжурско-Синьцзянский фронт. Солдаты Китайской империи теснили панарабистских террористов из Свободного Государства Синьцзян, а войска Российской Директории держали границу, не давая им сбежать. Молот и наковальня в действии.
Вадим проводил самолёт взглядом и посмотрел на собственное отражение в покрытом дождевыми каплями стекле.
«Развалина» — первое слово, которое пришло на ум. Прыжки через время и пространство не были безобидным развлечением даже для подготовленного человека, и в сорок с небольшим мужчина выглядел на все семьдесят. Садилось сердце, увеличивался риск инсульта, закупоривались сосуды. Печень, почки и лёгкие Вадиму уже заменяла дорогостоящая аугметика. Лицо стало бледным, а глаза красными от недосыпа. Через одну «ходку» его отправят в заслуженный полугодовой отпуск. Куда подальше от глаз пугливых новичков и, что гораздо важнее, от дрон-камер вездесущих журналистов. Руководство «Контроля» предпочитало не афишировать неприглядные стороны своей работы и не показывать, что именно происходит с теми, благодаря кому все люди на Земле могут спать спокойно, будучи уверенными, что поутру не проснутся в новом мире с перекроенными картами и невесть откуда взявшимися странами.
Вадим обернулся и взглянул на висящий над дверью раздевалки экран с картой мира. Красными огоньками мигали точки прорыва временнóй линии. Рядом с каждой висела дополнительная панель с основной информацией: дата, место, причина. Каждой занималась оперативная группа. Дягтерёв предотвращал покушения на членов Совета Федерации, объявляющих референдум о создании Директории. Хирошими отправили проследить, чтобы рука японского зенитчика не дрогнула и американский B-29 с атомной бомбой на борту упал в океан. Аннадейлу поручили удостовериться, что взрывчатка, заложенная Штауффенбергом, убьёт Гитлера, несмотря на все усилия неонацистов. Попытки «корректировок» истории регулярно возникали здесь и там. Именно предотвращением подобных «инцидентов» и занимался «Контроль». Задача оперативной бригады — прыгнуть в точку разрыва временнóй линии на несколько минут раньше и предотвратить перемены, прежде чем запущенная ими волна парадоксов перекроит всю дальнейшую историю.
Всегда игра наперегонки со временем. Но последние двадцать с небольшим лет «Контроль» справлялся. По крайней мере, Вадим хотел так думать.
Он посмотрел на огромное тёмное пятно на месте Северной Америки. Там не было никаких мигающих точек, оттуда не приходило никаких сигналов. Мёртвая зона. А ведь когда в конце двадцатого века сразу нескольким научным группам по всему миру удалось «раскусить» одну из главных математических загадок столетия — уравнение запутанности Эрхарда Дювалье, никто и не ожидал, что всё закончится вот так. После череды экспериментов новая идея позволила создать рабочий прототип устройства по перемещению в пространстве на неограниченные расстояния, а ещё через одиннадцать лет решение парадокса Кузбашева добавило в доступную плоскость и четвёртое измерение — время. В итоге давняя мечта фантастов — настоящая машина времени — стала реальностью. Правда, реальностью засекреченной и доступной лишь крайне ограниченному кругу людей в погонах и с заоблачными уровнями допусков.
Результаты не заставили себя долго ждать: государства тут же принялись использовать вновь открывшиеся возможности для проведения диверсий и спецопераций против «стратегических партнёров». Поначалу хроноспецназу различных держав удавалось предотвращать козни оперативников других стран. Ну или, по крайней мере, Вадим и всё человечество считали именно так, поскольку теоретически память об изменённых событиях прошлого стиралась волной парадоксов.
Но затем в один роковой день в центре Соединённых Штатов Америки в небе вспыхнуло оранжевое зарево, прокатившееся в обе стороны от Скалистых гор, выжигая города и обращая в пепел леса и равнины. Уже много позже стало известно, что американские учёные попытались воссоздать «Печь Файербаха» — тот самый печально известный реактор, взрыв которого убил миллионы людей в Европе в начале XX века, вместо того чтобы стать источником неограниченной и бесплатной энергии для всего человечества.
Причина нового взрыва так и осталась тайной. Вызвала ли его роковая ошибка в расчётах, был ли реактор априори неработоспособен или же имела место диверсия? Ответ на этот вопрос для людей, живших в плавучих городах-государствах вдоль западного и восточного побережья бывших США, как и для кочевников, колесивших по выжженным равнинам, в общем-то не был важен. Однако, помимо взрыва реактора, в тот же день произошло ещё одно событие, затмившее по своей значимости даже гибель целой сверхдержавы. Уничтожение Америки совпало с выкладкой в сеть на сайте Викиликс чертежей машины времени, и теперь каждый, имея достаточно желания и ресурсов, мог в собственном гараже создать персональное устройство для перемещения во времени. Мир оказался на пороге хаоса, когда неконтролируемые прыжки в прошлое и каждодневные изменения истории могли стать обыденностью.
Напуганные подобной перспективой страны — члены ООН подписали соглашение о создании «Контроля» — международной организации, задача которой заключалась в предотвращении вторжений в ход истории и сохранении текущей временнóй линии в целости и сохранности. Вместе с тем ведущие державы обязались прекратить использование собственных подобных устройств и передали их новообразованному «Контролю».
Однако загнать джинна обратно в бутылку было невозможно, и, хотя человечество избежало угрозы тотальной хроновойны, хроноспецоперации и хронотерроризм оказались новой реальностью. Единственным препятствием на пути у хаоса временных катаклизмов стал «Контроль» с его оперативниками.
Из размышлений Вадима вырвал сигнал тревоги и ещё одна красная пульсирующая точка, вспыхнувшая на карте мира. На этот раз в Южной Америке. Секунду спустя вставленный в ухо наушник ожил, и в нём раздался голос полковника Кантемирова — руководителя оперативно-тактического отдела: