Сколько стоит пить?
Мир меняется у нас на глазах. Мы больше не летаем отдыхать в Европу (ну почти), сдаем анализы перед массовыми мероприятиями, регулярно контролируем содержание антител в крови. Каким будет место алкоголя в “новой нормальности”? Наш британский автор Уилл Селф считает, что это зависит от нас.
Я могу рассказать много историй про непростые отношения, которые складывались у членов моей семьи с алкоголем, но сейчас настало время рассказать именно эту. Как-то раз мы с отцом зашли в паб после прогулки в окрестностях курортного городка Падстоу, что в графстве Корнуолл (Великобритания). Это был промозглый дождливый день, и отец решил, что нам обоим не помешает выпить по стопочке бренди, чтобы согреться. Но не успели мы чокнуться, как к нашему столику подбежал разъяренный владелец с требованием покинуть заведение. Я хорошо помню злое красное лицо этого человека, он был не только взбешен, но и сильно пьян. Отец спокойно осведомился о причине отказа в обслуживании. “Потому что пацану нет и 12 лет!” — рявкнула бордовая рожа.
Случай в Падстоу был не первым подобным в нашей семейной истории. Папа своеобразно относился к закону, регулирующему оборот алкогольной и спиртосодержащей продукции. Он считал, что тот носит рекомендательный характер и не обязателен к исполнению. У нас дома этот закон не действовал вообще. Мне начали давать разбавленное водой вино чуть ли не сразу после детского сада. Родители считали, что это такая красивая французская традиция, смелая и утонченная. В пабах, куда мы заходили во время прогулок, мне довольно рано стали заказывать вместо лимонада пиво: сначала по полпинты, а потом уже и по полной. К 14 годам я вымахал и стал покупать себе выпивку сам — владельцам питейных заведений было достаточно того, что я похож на совершеннолетнего. В те времена они тоже относились к правилам продажи алкоголя без фанатизма.
История с пабом в Падстоу не закончилась тем, что нас выставили за дверь. Да и началась она не в пабе. Дело в том, что мы приехали с отцом в этот приморский городок, чтобы провести вместе уикенд. Мои родители разошлись, и папа постоянный превратился в папу выходного дня.
До паба у нас была долгая прогулка по побережью под дождем, ведь мы не могли позволить плохой погоде помешать нам проводить время вместе так, как нам хочется, и там, где нам хочется. Когда пытаешься упаковать взаимоотношения отца и сына в короткий уикенд, каждая секунда на счету.
Однако после инцидента в пабе с моим стариком что-то случилось. Он купил бутылку виски и отправился в гостиницу, чтобы хорошенько выпить в одиночестве. Видимо, его догнали мысли про развод, погода добавила, а бармен добил. Я же пошел гулять под дождем по улицам, чтобы проветрить голову. У меня там немного шумело, так как я все-таки успел опрокинуть свой бренди в пабе, пока взрослые выясняли отношения.
Мне было грустно из-за того, что отец настолько сильно поддался меланхолии. Я чувствовал, что привычный мир покачнулся. Да, он выпивал и раньше, но по поводу и в специально отведенных местах: в пабе, на вечеринке у нас дома или дома у друзей. Вот так — в одиночестве на кровати в гостинице — он при мне еще не пил.
На следующий день папа взял себя в руки, и мы снова весь день гуляли по окрестностям Падстоу, любуясь корнуоллскими пейзажами. На моей памяти он больше никогда не опускался до такого морального разложения. Отец просто продолжил пить по-старому — каждый день, но, как он говорил, в меру, то есть не больше бутылки в пересчете на вино. По современным стандартам это много, плюс врачи категорически не рекомендуют пить несколько дней подряд.
Но мой отец, похоже, был сделан по какому-то другому ГОСТу. Он никогда не напивался, сохранял ясный ум до самой старости и умер в 79 лет. От рака печени. Да, можно обвинить в его смерти алкоголь, так сказать, в назидание пьющим потомкам. Но таким образом вряд ли получится добиться воспитательного эффекта — далеко не все трезвенники доживают до конца восьмого десятка, а он смог.
Пьет, значит любит
Отец был типичным носителем традиций употребления спиртных напитков, которая формировалась в течение тысячелетий с того момента, как человек впервые попробовал забродивший фруктовый сок. Эта культура пития позволяла большинству людей на планете в течение многих столетий регулярно употреблять спиртное и при этом сохранять работу, семью, социальный статус. Некоторые даже умудрялись процветать. Однако сейчас эта культура исчезает вместе со многими другими традиционными ценностями, а ее место занимают, во-первых, новые психоактивные вещества, к которым у нас нет иммунитета, а во-вторых, цифровой — “бинарный” — подход к алкоголю.
Про наркотики поговорим в следующий раз, а сейчас остановимся на бинарном взгляде на спиртное, который формировался в течение всего XX века. Вот что я имею в виду под бинарностью: с одной стороны, все согласны с тем, что в краткосрочной перспективе ничто так не повышает качество жизни, как выпивка (если говорить про разрешенные субстанции). С другой, алкоголь активно демонизируется.
Спиртное свободно продается по всему миру, и одновременно в большинстве развитых, как они любят себя называть, стран на бутылки наносят грозные надписи, предупреждающие о вреде чрезмерного употребления. В похожей ситуации сейчас находится только табак. Еще сто лет назад один из отцов современной психологии Уильям Джеймс, высказываясь о вреде алкоголя, видел одно средство борьбы с зависимостью от него — фанатичный интерес к религии. Представляете: либо алкоголик, либо религиозный фанатик. Третьего не дано.
Возможно, вы принимаете такой подход, но мне вопрос кажется более сложным. Я верю не только в черное и белое, но и в серое со всеми его пятьюдесятью оттенками.
Проспись и пей
Есть мнение, что из-за самоизоляции земляне резко начали больше пить. Что же случилось на самом деле? Когда началась пандемия, из нашей жизни разом исчезли все привычные места социализации — офис, паб, спортзал, кинотеатр, театр — и связанные с ними формы общения. Оказавшись взаперти, семейные члены общества начали страдать от непривычно тесного общения друг с другом, а одинокие стали еще более одинокими. Неудивительно, что в таких обстоятельствах не все смогли удержаться на грани, отделяющей умеренный (по современным меркам) прием алкоголя от неумеренного. Кто-то тянется к телефону или пульту управления телевизором, чтобы отвлечься от пандемийных раскладов, кто-то берет в ту же конечность бутылку и стакан.