Мария Туровец: Постсоциалистические страны 30 лет спустя. Какие у них общие нормы и ценности
Восточный блок давно распался, однако жителей постсоциалистических стран по-прежнему объединяют общие ценности. Неизвестно, должно ли нас это радовать, но по крайней мере стоит понять, что и почему по-прежнему связывает страны, давно выбравшие разную судьбу
30 лет со дня падения Берлинской стены — серьезная веха для подведения итогов. Большие надежды на демократию и свободу сменились разочарованием из-за кризисов и коррупции, возможности рыночной экономики обернулись сокращением социальной поддержки, цинизмом и апатией. Несмотря на видимые серьезные изменения, Ангела Меркель утверждает, что для полного единства Германии нужно больше времени. В странах Восточной Европы набирает силу правый популизм, в России все больше сфер экономики регулируется государственными монополиями, а в нашумевших законах угадываются попытки реставрации отдельных советских практик.
Насколько далеко разошлись страны бывшего Восточного блока? Что, если взглянуть поверх изменчивой политической повестки на общество в этих странах?
Гражданское общество
Слабое гражданское общество в России и Восточной Европе — общее место в социальных науках. Без гражданского общества трудно или невозможно решать общественные проблемы, которые пока «не заметили» законы, бюрократические структуры и социальные службы.
В начале и середине 2000-х вышло довольно много работ о гражданском обществе стран бывшего Восточного блока. Американский социолог Марк Ховард искал причины слабости гражданского общества в постсоветских странах и нашел в них похожие черты. Например, во всех них, включая Восточную Германию, показатели участия людей в общественной жизни были хуже, чем после несоветских диктатур. Граждане, увидевшие изнанку демократии и рыночной экономики, не стремились участвовать в решении общественных проблем. Привыкнув к советской «обязаловке», они просто не воспринимали новые, добровольные НКО как не зависящие от государства организации. При недостатке поддержки от населения НКО часто регистрировались под одного человека для финансирования краткосрочных целей. Приоритет экономического выживания здесь и сейчас серьезно сокращал и круг возможных сторонников, и потенциал народного финансирования НКО. Ховард считал, что решить проблемы развития гражданского общества в таких странах можно только при участии государства.
К более оптимистичным выводам в 2006 году пришел шведский социолог Андерс Улин. Он отметил, что НКО в России и странах Восточной Европы заинтересованы в расширении гражданской поддержки и низового финансирования своих организаций. Но в России по сравнению со странами Прибалтики значительно ниже доверие к государственным институтам и хуже со свободой прессы, что затрудняет и развитие гражданского общества. Хотя многие НКО бывшего СССР довольно малочисленны, членство в профсоюзах все еще обширное. В целом картина получается пестрая и лишенная определенных тенденций.
Постепенно появились и точки зрения, что постсоветское гражданское общество не слабое, а,скорее, своеобразное. Например, теория транзакционного активизма (Petrova and Tarrow, 2007) утверждает, что в Восточной Европе преобладает не индивидуальный, а «транзакционный» активизм, основанный на обмене (транзакциях) ресурсов, знаний и информации между организациями. Но, например, чешский политолог Ондрей Цисарьсчитает, что транзакционный активизм распространен среди относительно малочисленных «новых» НКО, вовлеченных в современные проблемы защиты прав меньшинств и экологии. А широким членством до сих пор могут похвастаться только «старые» НКО, образованные еще в Советском блоке, например, профсоюзы. Другими словами, «страшно далеки они от народа», а устойчивость транзакционного активизма без внешней поддержки вызывает сомнения.
Самыми устойчивыми НКО с формальным членством на постсоветском пространстве остаются массовые организации, сформированные еще в СССР. Однако, если независимость Польши начиналась с профсоюза «Солидарность», самостоятельность массовых российских профсоюзов вызывает сомнения.
Более детальный мониторинг развития гражданского общества в каждой из стран Восточной Европы можно найти в докладах USAID. Там можно найти много похожих на российские деталей, например, восприятие организаций, которые когда-либо финансировались Джорджем Соросом, как «иностранных агентов» в Венгрии и Болгарии.