Коллекция. Караван историйЗнаменитости
«Валентина Толкунова — это вся моя жизнь», — рассказывает директор певицы Любовь Майорова
«Со вторым своим мужем, журналистом-международником Юрием Папоровым, с которым Валентина до конца жизни состояла в браке, со стороны выглядевшем вполне благополучным, она, оказывается, в душе сводила счеты».
Я целый месяц проработала в творческом объединении под руководством Толкуновой, прежде чем увидела ее воочию. Она приехала в Москонцерт за зарплатой. До сих пор у меня стоит перед глазами такой, какой была в тот день, — нарядная, в павловопосадском платке, ухоженная, милая, улыбающаяся... Валентина показалась мне мудрой и понимающей, и вообще очень мне тогда понравилась!
Когда знакомая, работавшая в Москонцерте, сказала мне: «Директору Толкуновой Марку Рапопорту нужен администратор, он сам не справляется», я удивилась, что это место предлагают мне. Ведь я художник по свету, всю жизнь проработала в театре. Но согласилась попробовать. Поначалу моя работа заключалась в том, чтобы доставать билеты на самолеты, на поезда, отправлять аппаратуру... Куда-то меня все время отправляли, вплоть до того, что я за черной икрой в какой-то город самолетом туда-обратно моталась. А тут мы наконец познакомились с Валентиной. «Марк Николаевич очень о вас хорошо отзывается, — сказала она. — Расскажите мне о себе, кто вы, откуда». Я рассказала, что работала в театре. «Ой, как это интересно, я всю жизнь мечтаю сделать свой театр! — отреагировала Толкунова. — В общем, я так думаю, что у Марка Николаевича вы больше работать не будете, а будете у меня. И мы с вами станем делать спектакли...» Так уж получилось: я никого не подсиживала, но Марка Николаевича уволили, а вместо него поставили меня...
Я никогда не была поклонницей Толкуновой, знала только, что она поет «Носики-курносики». Но побывав на ее репетициях, я поняла, что радио и телевидение очень упрощают образ Валентины Васильевны. Какие там «Носики-курносики»! У нее была серьезная трехчасовая программа с ансамблем «Элегия», и песни разножанровые, а какой чистый, неповторимый, уникальный голос! Однако наслаждаться песнями, равно как и ставить с Толкуновой спектакли, у меня времени практически не было. В коллективе я получала больше всех, но и работала соответственно. К счастью, первое впечатление меня не обмануло: Валентина Васильевна действительно была спокойной, выдержанной и по-своему благородной женщиной. На эстраде как? Все звезды друг другу улыбаются, любезничают, но все друг друга ненавидят. Валентина до этого не опускалась. Говорила: «У меня нет врагов, ведь я сама ни в ком не хочу видеть врага». Не умела она и договариваться с нужными людьми, что изрядно усложняло ей карьеру. Почему Толкуновой так долго не давали звание народной артистки и отчего так мало показывали по телевизору? Я знаю, поговаривали о каких-то тайных кремлевских распоряжениях, интригах, направленных против Толкуновой. Но все гораздо проще! На телевидении было два-три руководителя, от которых все зависело. Понравится кому-то из них артист — его и начинают продвигать. И для того чтобы «понравиться», существовала масса способов: подарок поднести, взятку сунуть или просто водки выпить с кем надо. Я не понимаю почему, но Толкунова ничего не предпринимала. Говорила, что не нужно ей никакое телевидение... Хотя довольно трудно вообразить Валентину Васильевну по-свойски веселящейся в компании начальников — она была для этого слишком замкнутым человеком. Что касается подарков и взяток — это для Валентины было вообще противоестественно! В общем, ей вполне хватало радио, благодаря которому в доинтернетовскую эпоху артисты становились знаменитыми, да гастролей — и здесь у Валентины был особый интерес, даже страсть!
Что такое гастроли? Не только проверка большого артиста (поди-ка собери зал в глухой провинции, где у людей лишних денег нет, — это тебе не по телевизору мелькать!), но и подарки. Ведь это времена тотального дефицита, и где звезды выступали — продукцию того предприятия им и дарили. Поют на текстильном заводе — в подарок получают отрезы ткани, на фарфоровом — вазы и так далее. С особенной охотой эстрадники в 90-е годы отправлялись на мясокомбинаты и ликеро-водочные заводы — это было как в Лувр сходить, абсолютный праздник! В магазинах ничего нет, а тут десять сортов колбасы вам в бумажку заворачивают, а директор мясокомбината для вас еще и на гармошке играет. Все звезды везли с гастролей припасы. Но то, как действовала Толкунова, меня поначалу ошарашивало! Эта милая, умная женщина, как только дело доходило до приобретений, превращалась в какого-то гоголевского Плюшкина! Везде, куда мы приезжали на гастроли, Валентина Васильевна первым делом просила меня узнать, что в этом городе производится: хрусталь, каслинское литье или мебель... Я звонила, договаривалась с магазинами и складами, и после концерта Валентина начинала закупочный рейд. Бывало, она везла какие-то неподъемные статуэтки: нужно, не нужно — дома разберемся! При отъезде из города нас обычно сопровождала пара-тройка носильщиков с тележками. И далеко не все из приобретенного шло Валентине впрок.
Допустим, мы едем на неделю в тур, и в каждом городе нам подносят каравай хлеба с солью. Обычно такие угощения сразу же выставляют на стол для коллектива. Музыканты ведь всегда голодные. Но нет! К моему изумлению, Толкунова просила завернуть хлеб-соль с собой, хотя потом, в зачерствевшем виде, его приходилось выбрасывать. Или подарили нам однажды жареного поросенка с кашей. Валентина говорит: «Люба, разрубите все это на куски, а как приедем в гостиницу — в холодильник». И вот мы возим этого несчастного поросенка по городам, пока он не испортится... Из одной коробки конфет, которую Толкунова несколько месяцев таскала в багаже, аж бабочки полетели! Глядя на все это, я недоумевала: что это, зачем? Как уживаются в этой женщине чувство собственного достоинства и скаредность? Хотя многие в коллективе, не видя в происходящем никакой особенной загадки, прямо осуждали Толкунову. Ну конечно, людям было обидно — мы же видели, что другие эстрадные звезды совсем по-иному относятся к своим командам. Эдита Пьеха могла взять и угостить всех в ресторане шампанским: помню, именно так она и сделала после общего концерта в Бресте на 22 июня. Кобзон стоял горой за свой коллектив и не соглашался, к примеру, выезжать без него на гастроли. У Надежды Бабкиной каждый работник имел квартиру, и так далее. А из Валентины Толкуновой даже выбить собственную зарплату людям было нелегко. Обычно после концерта всем отдают какой-то установленный процент. Но в нашей команде такого не было, все зависело от настроения Толкуновой. Бывало, она мне говорила: «Люба, не подходите ко мне с этим сейчас! Что вы мне портите настроение?» Получалось, до концерта нельзя, потому что ей нужно собраться, а после концерта нельзя, потому что она устала. А потом, допустим, костюмер обратится к ней: «Валентина Васильевна, когда же мы деньги получим?» — «Так я вам уже платила! Вы сами куда-то дели и забыли». Я удивлялась: да как же такое возможно? Толкунова совсем не злая, не жестокая, не глупая, и ведь знает же, что у костюмерши этой двое детей! Или, помню, вызвала она к себе домой компьютерщика — наладить технику. Человек все сделал, стоит в дверях, ждет, что с ним расплатятся. А Валентина все тянет — до того ей не хочется с деньгами расставаться. Ее любимой присказкой было: «Я не позволю, чтобы люди зарабатывали за счет моего таланта!» Поразительно, но если Валентина сама считала нужным, она кому-то помогала и даже содержала несколько больных поклонников. Могла распорядиться: «Люба, узнайте, что за поклонница ко мне подходила. Может быть, помощь нужна?» Но в те гораздо более частые дни, когда Валентина Васильевна не была расположена к благотворительности, я не раз выслушивала претензии, как это я пропустила к ней человека, который стал просить денег! Надо было предусмотреть такую возможность и не пускать!