Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Марина Капуро. Простые радости
«А что, Агнета приехала?» — спросил, услышав мой голос, модельер группы ABBA Уве Сэндстрем. На международном фестивале в Великобритании, посвященном тридцатилетию победы ABBA на «Евровидении» в английском Брайтоне, я спела четырнадцать песен знаменитой шведской четверки. Я тогда не знала, что через несколько лет мы сами поставим в России красочный музыкальный спектакль «АББАмания», что я спою в нем все главные партии и что сам Сэндстрем будет шить мне костюмы для этого шоу.
Еще в раннем детстве дома часто пели на три голоса: мама, сестра и я. Но как ни странно, мечтала стать балериной — пришла в восторг от спектаклей Кировского театра, куда водила нас мама. Представляла, как буду танцевать в балетной пачке, и у меня кружилась голова. Но это осталось только мечтой, а я пошла в школу при консерватории заниматься на скрипке — у меня оказался абсолютный слух. Мама целый год водила меня туда, но желание петь пересилило все, и я бросила скрипку.
C сестрой Таней мы были неразлучны, ходили в один детский сад и в одну школу № 238 на площади Труда. Музыке там уделяли большое внимание: в каждом классе стояло пианино. Я была битломанкой, дома мы пели хиты ливерпульской четверки, а в школе классику и детские песни. В школьном хоре я солировала, а еще мы с сестрой разучивали песни известного тогда детского ансамбля «Мзиури». Я смотрела на грузинских девчонок в черно-белом телевизоре, и мне хотелось так же, как они, стоять на сцене с гитарой и петь. Однако играть на гитаре я тогда еще не умела, так что в школе пела под фортепиано, да и в группе «Яблоко» первые годы пела без вожделенного инструмента в руках.
Хорошую вокальную подготовку получила в Ленинградском Дворце пионеров. Я с легкостью прошла кастинг и с восьми лет занималась с опытными консерваторскими педагогами, а гитару спустя годы все же освоила, и теперь часто выхожу с ней на сцену.
Получив аттестаты, мы с сестрой поступили в торговое училище на Зверинской улице. Тогда это считалось престижным, при «железном занавесе» все было страшным дефицитом. Я умела хорошо шить и была модно одета, но все равно хотелось качественного, импортного. Важным фактором стала и стипендия — тридцать два рубля. А на двоих с сестрой целых шестьдесят четыре! Хотелось помочь маме, которая воспитывала нас вдвоем с бабушкой. Отец после развода семье никак не помогал, ведь он был тогда еще малоизвестным художником.
В училище мы с сестрой продолжали петь и даже побеждали на разных конкурсах. Преподаватель английского, услышав, как мы исполняем песни The Beatles, спросила: «А вы знаете, что у нас в училище репетирует ВИА? Идите туда». Ансамбль был мужским по составу, а у нас в училище сплошное «бабье царство».
Ребята были из соседнего техникума. Нас взяли в ансамбль, и я была просто счастлива. Однако счастье длилось недолго. Мы незаметно доучились до последнего курса, мальчишки из ансамбля тоже выпускались, и их должны были забрать в армию. Но тут вмешалась сама судьба — к нам в училище на репетицию неожиданно пришел музыкант из другой группы и сказал: «Мы будем записывать альбом...»
Это был скрипач из нового ансамбля, который только создавался. Его руководитель Юрий Берендюков, как я потом узнала, собирался экспериментировать в стиле фолк-рока и искал хорошие голоса. Как-то он про меня услышал и прислал Царовцева на разведку. Тот пришел на нашу репетицию и пригласил на прослушивание.
Мы с сестрой приехали в ДК «Невский», где базировался Юрин ансамбль, в декабре 1978 года. В тот момент я совершенно не представляла, что это событие изменит всю мою жизнь. Я спела свой, как тогда говорили, «фирменный» репертуар из The Beatles, ABBA, Eagles, Клиффа Ричарда. Таня аккомпанировала на гитаре и подпевала.
Юрий слушал-слушал, встал и сказал: «Я все понял». Это уже потом он признался, что сразу влюбился в меня и мой вокал. «У нее же голос как у Линды!» — перешептывались ребята из ансамбля, а я думала: «Кто такая эта Линда? Жена Пола Маккартни, что ли?..»
Оказалось, что они имеют в виду Линду Ронстадт, известную американскую кантри-певицу. Тогда, в советские времена, до нас мало что доходило из мировой поп-музыки. Юра потом снабдил меня записями Линды. Она мне очень понравилась, ее песни хорошо ложились на мой голос.
Мы начали репетировать, и вдруг, как в сказке, музыка нас с Юрой понесла навстречу друг другу. Мне было всего семнадцать лет. Берендюков мне сразу понравился. Живой, остроумный, симпатичный, чем-то похож на Мягкова из «Служебного романа». А главное, вдохновенно верящий в свою музыку и умеющий заразить этим других. Наши отношения с Юрой стремительно развивались. Вскоре он стал мне просто необходим. И в музыке мы с ним оказались абсолютными единомышленниками. Но было одно но — Юра на двенадцать лет старше меня, тогда это казалось космической разницей: мне семнадцать, ему двадцать девять. Я смотрела ему в рот, это было так трогательно. Берендюков стал меня опекать, заботиться, а я все думала: «Не слишком ли он для меня взрослый?»
Как-то у меня случился аллергический приступ. Юра повел меня в ресторан, и я попробовала какой-то экзотический соус. Скорая отвезла меня в больницу, где я пролежала несколько дней. Тогда врачи ничего серьезного не нашли, но Юра понял, насколько сильными могут быть у меня эти приступы, и стал готовить все сам, буквально кормил меня с ложечки, что происходит и до сих пор. У нас в семье я на кухне лишь на подхвате.
В больнице Юра навещал меня каждый день, закармливал вкусностями, фруктами, и я поняла, что такой любви и искренней заботы не получу ни от кого.
Мы делали все новые и новые аранжировки народных песен. Интуиция подсказывала: нашли что-то новое. По сути, рождался наш собственный уникальный стиль, который потом и музыкальные критики, да и мы сами стали называть «яблочным». Но это название появилось не сразу. Надо было уже выступать на фестивалях, в Ленинградском рок-клубе, а мы безымянные. Имя коллективу придумалось, когда нас вместе с двумя другими ленинградскими рок-группами — «Земляне» и «Кронверк» — пригласили в Лиепаю на Всесоюзный музыкальный фестиваль.
Это было в августе 1979-го, мы добирались до Лиепаи на автомобиле. Вдоль дороги колхозные яблоневые сады — и никого! Мы ели эти яблоки ведрами, спасаясь от голода, ведь ни кафе, ни магазинов по дороге нам не встречалось. Забили багажник всеми сортами, которые нашли. Таких вкусных яблок я больше никогда не ела! Так и прибыли на фестиваль с корзиной в руках, поставили ее на сцену и подарили яблоки Раймонду Паулсу, который был председателем жюри.