Слово – защите
Алена Попова, соосновательница сети взаимопомощи для женщин «ТыНеОдна», и Анна Ривина, создательница центра «Насилию.нет» (внесен в реестр НКО-«иноагентов»), много лет ведут непримиримую борьбу с домашним насилием и не собираются сдаваться, несмотря на все преграды. С активистками поговорила Анастасия Углик.
В день нашего интервью «доброжелатели» прислали Алене Поповой гробик с черными розами, но она не считает это плохим знаком. Куда больше ее расстраивает очередной перенос сроков рассмотрения в Думе законопроекта «О профилактике семейно-бытового насилия», соавтором которого она является. Он должен ввести сам термин, позволяющий собирать нормальную статистику, запустить систему профилактики домашнего насилия, включая охранные ордера («Они существуют в 129 странах, даже в соседней Белоруссии, но не у нас»), закрепить в законах понятие «преследование» (сейчас его нет) и сформулировать правовые механизмы защиты от него.
А вот ее подруга и соратница Анна Ривина говорит, что с бытовым хейтом почти не сталкивается и прямых угроз не получает. Зато недавно «заработала» статус иностранного агента, который собирается оспаривать в суде. Последний год вообще был для нее громким: сначала вышел снятый в ее центре фильм-извинение Регины Тодоренко («Я считаю, что это очень важный кейс, сильно повлиявший на саму Регину и на общественное мнение»), а потом Анна оказалась на обложке журнала Time. Да и в целом интервью и публичных выступлений заметно прибавилось. Все это – показатели того, что тема, которой занимаются наши героини, волнует все больше людей. Неудивительно: в России 16 миллионов женщин сталкиваются с домашним насилием.
Алена Попова
Ваша активистская деятельность началась с того, что вы столкнулись с насилием лицом к лицу. Расскажите, как это было.
Да, в 2014 году мою беременную подругу избил ногами в живот «гражданский муж», как принято у нас называть, и она потеряла ребенка. В тот момент, когда я стояла перед ним в коридоре и кричала: «Смотри мне в глаза и слушай внимательно: я тебя посажу за это», – а еще точнее, когда выяснилось, что при существующем законодательстве и порядке вещей ему ничего за это не будет, – я поняла, что должна порядок изменить. Я тогда не знала почти ничего: ни что у нас в стране эпидемия домашнего насилия, ни какие есть тревожные звоночки, предупреждающие, что «красная черта» близко. Я даже не подозревала, что многие мои друзья и знакомые сталкиваются с этой проблемой.
То есть это был не единичный случай?
Оказалось, что все куда более глобально. Мне пришлось пройти курсы по социальной психологии, чтобы начать по-другому строить коммуникацию с людьми и понять, почему мы рассказываем другим только о своих успехах и победах и так редко обращаемся за помощью, даже когда она очень нужна. Откуда все эти «не выноси сор из избы». Нас с позднесоветского детства учили быть сильными, самим стоять за себя, и другие важные для выживания навыки просто не выработались. Например, понимание того, что просить помощи – нормально, отсутствует у многих.
Вы вообще проделали огромный путь, получили юридическое образование специально для того, чтобы работать с темой насилия.
Все так. Я была парламентским корреспондентом, освещала работу Госдумы и Совета Федерации. Потом занималась бизнесом в сфере высоких технологий и цифровыми медиа. История моей подруги застала меня врасплох. Когда на первом круглом столе по домашнему насилию, который мы организовали, я задала Мари Давтян (адвокат, член рабочей группы по разработке законопроекта. – Прим. HB) вопрос: «Что нужно, чтобы законопроект был принят?», она ответила: «Больше юристов, которые экспертно понимают, что не так в уже существующих законах». И в 31 год я поступила в МГЮА и получила второе высшее по специальности «юрист по уголовному праву».