О Викторе Павлове. «Он был скромным, но, конечно, знал себе цену»
«Однажды мы пошли в магазин, встали в очередь. Вдруг какая-то тетка пытается пробиться к прилавку. Павлов ее одернул: «Встаньте в очередь, как все. Видите, и пожилые люди стоят, и люди с детьми!» А тогда на экраны только что вышел телесериал Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства», где Витя сыграл бандита Осадчего. И вот та женщина поворачивается к нему и с такой злостью бросает: «Ты как на экране гад, так и в жизни сволочь». Вот она, популярность».
Народный артист России Виктор Павлов — тот самый студент Дуб из гайдаевской комедии про приключения Шурика, Левченко из «Место встречи изменить нельзя», тюремщик из картины Рязанова «О бедном гусаре замолвите слово». У Павлова еще почти двести ролей в кино. Он ушел из жизни 18 лет назад, и до сих пор его супруга, заслуженная артистка России Татьяна Говорова, вспоминая мужа, еле сдерживает слезы. Мы сидим с ней в гостиной их квартиры на Тверской улице, перебираем семейный архив с фотографиями, рисунками Павлова, письмами, записями и вспоминаем.
— Находиться рядом с Витей для меня было большим счастьем, Скажу безо всякого позерства: Витюшка — это неохватная страна, у него было столько способностей! Будь он врачом, был бы знаменитым ветеринаром, потому что любил всякую живность, а как он всех наших собак и кошек лечил! В детстве хотел стать художником, учился в художественной школе, всю жизнь прекрасно рисовал, делал и мои портреты, и своих коллег — вот Саша Лазарев в роли Дон Кихота, это великая Елена Гоголева, а вот — Михаил Царев... А на этой фотографии Витя поет под гитару. Он же мальчиком пел в хоре, потом научился играть на гитаре, особенно волшебно исполнял романсы. И стихи писал. Сохранился листочек со стихами, которые он написал в день смерти своего друга актера Валерия Носика. Некоторые буквы размытые, это от слез Вити, писал и плакал.
Ушел мой друг навеки, навсегда,
Оставив о себе тепла и верности безбрежье.
Как в ярком пламени звезда,
Сгорает в одиноком безнадежье.
Меж первым криком и последним вздохом
Всевышний подарил нам жизни суету.
Стремись не растерять судьбу по крохам,
Грех всякий твой у Бога на счету.
Со стоном просыпаюсь по ночам,
В душе другие ритмы, чем когда-то.
Не верю я надгробным всем речам,
Ты для меня всегда живой и ближе брата.
И все эти таланты ему пригодились в актерской профессии, тяга к лицедейству все-таки победила. Его мама мне рассказывала, что актерство в нем с рождения. «Кто стихи будет читать?» — «Я!» — «Кто станцует?» — «Я станцую». Он всегда старался быть первым.
Витя учился в Театральном училище имени Щепкина, где его сокурсниками и близкими друзьями были будущие известные артисты Олег Даль, Миша Кононов, Виталий Соломин. Вместе учились, вместе сбегали с уроков, вместе хулиганили. Помню, Витька однажды рассказывал, как с Далем они сдавали экзамен по французскому языку. Они должны были разыграть какую-то сценку на французском. Накануне, конечно, гуляли и не подготовились. И тогда по аудитории разложили листочки — подсказки. Чья очередь говорить, тот знал, где его текст лежит, подходил к этому месту и читал. Вдруг открылась дверь, и сквозняком все эти листки сдуло. Но они те еще ребята, что-то сымпровизировали, несли какую-то абракадабру, то есть все слова, которые помнили на французском. Присутствующие на этом экзамене лежали от хохота. За находчивость ребятам поставили по пятерке.
Кстати, во время учебы в театральном училище Павлов овладел гримерным мастерством. Дело в том, что на последнем курсе учебы у него что-то случилось со связками, и пропал голос. Испугавшись, что придется распрощаться с театром, он стал учиться у театральных гримеров.
После училища Павлов два года проработал в театре «Современник», но он не любил рассказывать о том периоде, несмотря на то что тогда «Современник» был в самом расцвете, там работали большие мастера! Вите не давали новых ролей, только редко вводили на эпизоды в уже идущие спектакли. И он переживал. Но мне кажется, что этот период все равно не прошел для него даром. Я это чувствовала по его последующим работам, по актерской технике, по подходу к делу.
Весной 1965 года Витя пришел в труппу Театра имени Ермоловой, где я уже служила. Помню, нам его представили среди прочих вновь пришедших молодых людей. Честно говоря, я отнеслась к новичкам несколько скептически: кто это? что это? Когда назвали Павлова, он встал, как-то пошатываясь. Я еще подумала: какой-то нервный человек, то бледнеет, то краснеет, ухо торчит. Кстати, потом за это оттопыренное ухо я его прозвала «Витьюушко». И Гайдай эту особенность использовал в фильме «Операция «Ы»...» — помните, там у героя Вити, студента по прозвищу Дуб, ухо торчит из-под повязки?! Мне кажется, в этой новелле про экзамен именно ухо Павлова стало главной ролью. Кстати, я так и не знаю, почему у него было такое ухо: родился таким или что-то в детстве произошло. С вопросами на эту тему не лезла, а он сам не рассказывал. Думаю, там какая-та травма была, он же боксом занимался в детстве. А может, уличная драка?
Когда меня спрашивают о секретах нашего супружеского долголетия, отвечаю: это потому, что я понимала, у Вити есть свои тайны, секреты, куда мне влезать не нужно. Вот, например, путаница с его днем рождения. Сам он считал, что родился 5 октября, а в паспорте было указано 6-е число. Я спросила однажды: «Витя, ну расскажи, почему такая путаница?» А он как-то странно ответил: «Мама рожала как бы два дня...» И, если честно, я ничего не поняла. Ну и настаивать не стала: раз он захотел запутать, значит, ему так нужно!
Так вот, тогда в театре решили ставить спектакль «Время и семья Конвей» по потрясающей пьесе Джона Пристли. Это такая трагическая, философская история одной английской семьи, которая двигается от самых радужных мечтаний о будущем до несостоявшихся надежд, серых будней. Павлова назначили на роль Эрнеста Биверса — этакого скромного юноши, который потом превращается в самодовольного дельца, а я играла подругу семьи Конвей Джоан Хелфорт. Еще на читке пьесы, наблюдая, как читает Павлов, подумала: «Господи, да что ж такое, каких-то нервных берут в труппу!» — так он волновался.
Витя к тому времени вовсю снимался. Приедет с каких-нибудь съемок на репетицию со своим кожаным портфельчиком, отрепетирует и снова уезжает на другие съемки. Я наблюдала за ним, и, признаться, хотя и не увлеклась еще Павловым, меня задевало, что он никакого внимания на меня не обращает. Конечно, к тому времени у меня были поклонники, но ни с кем никаких серьезных отношений не получилось, и в душе мне было очень одиноко. Однажды после очередной репетиции мы собрались компанией в квартире одного нашего артиста. Витька взял в руки гитару и запел романсы. У меня такой мороз пошел по коже! Такие у него были печальные глаза! А потом он подошел ко мне и говорит: «Ты сидишь как-то неудобно. Давай я тебе подушечку подложу». И коснулся моей руки. И вот от этого прикосновения природа во мне и проснулась.
А дальше... Все было по-прежнему: Витька не очень-то и клевал на меня. Я тогда решила показать себя во всей красе. Как-то была в поездке в Венгрии, и в Будапеште зашла в мастерскую, где шьют купальники. Мне понравился образец черного цвета: бикини, тут сетка, тут клеточка. Мне 25 лет, фигурка-то была точеная. Я заказала такой купальник. Когда пришла на примерку, мастер вывел меня в этом купальнике в вестибюль, где заказчики находились: мол, смотрите, как я шью! И вот мы с театром поехали на месяц на гастроли в Ростов-на-Дону. Я вышла в этом купальнике на пляж и произвела настоящий фурор! Витьку это тоже впечатлило.
Потом мы шли большой компанией по улице, и на другой стороне я увидела развал с цветами. И вот почему-то я вдруг подумала: «Если он сейчас мне не купит розу, то, значит, ВСЕ!» Ну вот мысль такая проскочила. Вдруг Павлов отделился от нас, перебежал большую дорогу с трамваями к цветам и принес мне большую красивую розу. Мистика какая-та! Судьба есть судьба! Столько потом он мне дарил цветов, а вот та роза особенно врезалась в мою память.