Мариус Петипа. Русский француз
Петипа устал от фокусов Матильды. Любовница нескольких великих князей, прима старалась дать понять, кто в театре истинная хозяйка, с упоением предаваясь закулисным интригам. Мариус Иванович написал в дневнике: "13 апреля 1903 года. Вечером 100-й спектакль "Спящей красавицы". Я не поехал в балет из-за этой злюки и свиньи - г-жи Кшесинской".
Двадцать девятого мая 1847 года кронштадтский пароход доставил в петербургскую таможню у Гагаринской пристани пассажиров. Среди прибывших из заграницы был и двадцатидевятилетний француз. После процедуры досмотра он нанял извозчика и отправился на Михайловскую улицу, в гостиницу господина Клее — на пароходе ему сказали, что это лучший отель в городе.
Виктор Мариус Альфонс Петипа родился в самом центре портового Марселя на маленькой улочке Дюмарсе в артистической семье. Его отец Жан-Антуан был балетмейстером, мать Викторина Морель-Грассо — драматической актрисой.
Петипа-старший, обучавший мальчика игре на скрипке и танцу, переломил, как вспоминал сам хореограф, о его руки не один смычок: «Необходимость такого педагогического приема вытекала... из того, что не чувствовал я в детстве ни малейшего влечения к этой отрасли искусства». Однако всего девять лет понадобилось Мариусу, чтобы пройти путь от станка в учебном классе до места премьера в Нантском театре. Впрочем, еще раньше он вышел на сцену брюссельского Королевского театра в постановке Жана-Антуана «Танцемания». Юному артисту было лет двенадцать. Затем последовали гастроли по французским провинциям, Америке и Испании.
И вот в 1847-м Мариус неожиданно для себя получил письмо из российской столицы от старого балетмейстера Титюса: «Г-н Петипа, Его превосходительство г-н Гедеонов, директор Императорских театров, предлагает вам ангажемент в качестве первого танцовщика с жалованьем десять тысяч франков и полбенефиса в год». Француз ответил согласием — петербургский балет был на хорошем счету.
На следующее утро по прибытии на невские берега он облачился во фрачную пару, повязал белый галстук и поехал представляться. Александр Михайлович Гедеонов встретил гостя любезно, но на его вопрос «Когда прикажете дебютировать?» пояснил, что сезон начинается только в конце сентября, поэтому «у господина Петипа открываются вакации. Не беспокойтесь, в это свободное от работы время жалованье вам будет идти, а пока извольте получить аванс в двести рублей, — добавил директор. — И репетиционные залы балетного училища всегда к вашим услугам».
Неожиданные каникулы Петипа посвятил знакомству с Петербургом. «В течение четырех месяцев осматривал город, бывал в Эрмитаже, на Островах», — вспоминал он. Северная Пальмира поразила француза: с трудом верилось, что вся эта красота возведена на болотах. Осенью Мариус впервые посетил Большой (Каменный) театр на Театральной площади — грандиозное здание с массивным портиком и треугольным фронтоном со скульптурной композицией «Аполлон Кифаред в окружении муз». Внушительного размера зрительная зала в форме эллипса для более выгодного обозрения сцены имела целых пять ярусов и вмещала три тысячи зрителей.
На этой огромной сцене Петипа предстояло танцевать в течение двух десятилетий, а затем ставить спектакли, сменив в должности главного императорского балетмейстера другого французского хореографа — Артура Сен-Леона. Но пока он каждое утро усердно работал у станка — за три недели до открытия сезона начал репетировать партию Люсьена в балете «Пахита».
Дебют артиста на сцене Каменного театра увенчался триумфом. Мариус понравился зрителям и как танцовщик, и как пантомимный актер с нарочито эффектной, во вкусе того времени, манерой. Как остроумно заметил его соотечественник писатель Теофиль Готье: «В Санкт-Петербурге не очень-то просто заставить публику себе аплодировать. Русские — большие знатоки балета, и блеск их лорнетов опасен».
Присутствовавший в тот вечер в театре Николай I был восхищен и удостоил молодого Петипа аудиенции.
— Как вам нравится русский балет? — поинтересовался император.
— Великолепием эти зрелища превосходят парижские, ваше величество, — почтительно ответил тот. — Увы, сейчас в Европе вместо высокого искусства — клоунские упражнения. А в балете должны главенствовать пластика и красота, а не бессмысленные прыжки, кружения и поднимание ног выше головы.
Самодержцу польстил ответ иностранца. На другой день он прислал танцовщику именной бриллиантовый перстень.
Петербургская труппа приняла Мариуса доброжелательно. «Молодой, красивый, веселый, одаренный, до конца дней своих закоренелый bon viveur, — он сразу завоевал популярность среди артистов, — вспоминал танцовщик Николай Легат. — Душа компании, он всегда умел поддержать настроение, рассказывая различные истории, анекдоты и даже жонглируя, что особенно любил демонстрировать за столом».
Незаметно наступила первая русская зима в жизни Петипа. Холод сковал льдом реки и каналы, Неву можно было пересечь на санях. К Рождеству, с точки зрения уроженца солнечного Марселя, грянули немыслимые морозы — градусов семнадцать. В один из дней Мариусу пришла в голову мысль охладить шампанское. Он поставил бутылку между оконными рамами, и — о чудо! — буквально за несколько минут «Вдова Клико» заиндевела!
Выйдя после спектакля из театра, он усаживался в сани. Припорошенный снегом кучер радостно гикал, лошадь рвалась с места и поднимая копытами серебряную пыль, резво бежала по мостовой. Укрыв ноги медвежьей полостью и спрятав лицо в воротник шубы, Петипа мечтал только об одном — поскорее оказаться в тепле. «Боже! Как же холодно! Что я буду делать в этой снежной стране? — думал зябкий француз. — Шесть-семь месяцев сплошных холодов как переживу? А русские, словно издеваясь, жалуются на мягкость зимы, с наслаждением катаются с ледяных гор и устраивают конные бега на Неве».
Поражало Мариуса и то, что именно на зиму приходился петербургский светский сезон, центром которого был театр, где он служил и где на редкость удачно складывалась его карьера.
Петипа танцевал Фабио в балете «Сатанилла, или Любовь и ад», графа в «Своенравной жене» Адана, Фауста в одноименной постановке. Всерьез решив связать судьбу с русским балетом, в 1854 году хореограф женился на танцовщице Марии Суровщиковой — «грандиознейшей особе, которую сравнить можно с самой Венерой».
Суровщикова действительно была чудо как хороша. Петербургские балетоманы бросали к ее ногам шинели и шубы, когда она в непогоду выходила из здания театра. Талантливая балерина стала первой исполнительницей главных партий в постановках своего мужа «Брак во времена регентства», «Ливанская красавица», «Голубая георгина», которые прославили обоих.
Пик их популярности пришелся на 1861—1862 годы — время триумфальных гастролей во Франции и Германии. На сцене Парижской оперы Мария танцевала Лизетту в одноактном комическом балете Пуни «Рынок безвинных», тоже поставленном Петипа, и имела шумный успех. Критика восхищалась: «Она действительно русская. Не стремится ни к прекрасным классическим эффектам французского стиля, ни к теплой и сильной фантазии Италии, ни к испанской ярости. Она — восхитительный каприз, когда-либо существовавший между беспечным безумием и изящной меланхолией, странная смесь, символизирующая славянский дух».
Композитор Джоаккино Россини устроил в честь Суровщиковой обед, созвав на него весь парижский свет. Она танцевала в Версале для Наполеона III, получив в благодарность четыре массивных напольных серебряных канделябра...
Но тем не менее брак Марии и Мариуса, в котором родились дочь Мария и сын Иван, не был счастливым. «Я много способствовал успеху первой жены моей, сделал все, что мог, чтобы помочь ей занять выдающееся положение на балетной сцене, но в домашней жизни недолго мы могли ужиться, — признавался Петипа. — Несходство характеров, а может, и ложное самолюбие обоих скоро сделало совместную жизнь невозможной». В 1869-м супруги разъехались, но разводиться не стали — это было делом хлопотным. Суровщикова покинула императорскую труппу в тот самый год, когда Петипа получил там должность главного балетмейстера.
Серьезный успех принесла Мариусу Ивановичу уже первая большая постановка «Дочь фараона»: либретто он написал в соавторстве со знаменитым французским драматургом Жюлем-Анри Сен-Жоржем. В газетах тогда обсуждали строительство Суэцкого канала, и тема Египта звучала крайне актуально. Премьера состоялась в 1862 году на сцене недавно построенного Мариинского театра, названного в честь супруги Александра II. Отныне труппа Императорских театров танцевала в его стенах.
В 1869 году балетмейстер выпустил в Москве «Дон Кихота», потом подготовил редакцию этого балета для Петербурга. В день премьеры на сцену поднялись великие князья. В том числе и для того, чтобы полюбоваться Росинантом — участвовавшей в представлении хромой лошадкой с торчащими ребрами. Великий князь Константин Николаевич не мог сдержать улыбки:
— Где вы ее раздобыли, Петипа?
— Купил на Семеновском плацу, ваше высочество!
— И сколько отдали?
— Девять рублей.
— Да это просто даром! Теперь у вас одной артисткой больше!
...Неудачная первая женитьба не располагала к мечтам о новой семье, хотя Петипа был влюбчив, как все французы. Известно, что у него имелись внебрачные дети: сын Мариус от актрисы Терезы Бурден, родившийся еще до брака с Суровщиковой, и дочь от одной из работниц театра.