Александра Ребенок: «Хотелось бросить самой себе вызов, сделать то, чего никогда не делала»
Долгое время моя нестандартность казалась мне главным недостатком. На кастингах говорили: «Какая вы странная, у вас очень сложная внешность... Даже непонятно, какую роль предложить. То ли вы Маша, то ли Даша...» Прошло много-много лет, и эта странная сложная внешность, непохожесть на других стала моим достоинством.
Саша, зимой зрители наблюдали за вами в сражениях на танцполе популярного проекта «Танцы со звездами». Как вы взвешивали решение об участии? Я, к примеру, в первую очередь подумала: «Не опозориться бы...»
— Точно такая же мысль была и у меня. В «Анне Карениной» есть фраза: «Я не танцую, когда можно не танцевать».
— Это про вас?
— Про меня ДО проекта. Несколько лет подряд мне поступали предложения участвовать, я отказывалась, не чувствуя никакого желания даже попробовать.
Но в этот раз все сложилось. Была поздняя осень, мне вдруг захотелось какого-то хулиганства. Все шло как обычно — заканчивались съемки, начало новых планировалось после Нового года, в театре тоже все своим Не скажу, что это казалось рутиной, но мысли попробовать новое, возможно даже другую профессию, преследовали. Хотелось бросить самой себе вызов, сделать то, чего никогда не делала.
В это подходящее время и раздался звонок. И я согласилась на пробное занятие с хореографом. Он показал мне азы разных направлений бальных танцев — немножко вальса, чуть танго, базовые шаги ча-ча-ча. К своей большой радости, я смогла все движения повторить. И когда посмотрела отснятое видео, подумала: «Неплохо! Ну, вылечу с первого тура, зато попробую».
— Ожидания оправдались?
— Да, причем я получила максимальное удовольствие от самого процесса. Первый месяц тренировок прошел в изучении стилей, направлений. У нас было много времени, к первому эфиру мы готовили всего один танец, все красиво — музыка, бальная одежда, каблуки. Я ужасно нервничала, но партнер мне помог справиться, и к моему удивлению, мы прошли в следующий тур. И тут началась серьезная работа. На подготовку нового танца давалось меньше недели. Оказывается, что танцы — это настоящий спорт! Каждый день тренировка, минимум часов по пять. И с каждым туром танцы усложнялись. Я очень уставала физически, но работала в зале до изнеможения, понимая, что, возможно, этот танец станет в проекте последним. В начале каждого эфира объявляли, кто вылетел.
— Что нового вы узнали о себе?
— То, что, оказывается, у меня хорошие данные. Лет в шесть мама отвела меня на бальные танцы. Их преподавала одна очень жесткая женщина. Таким вообще не стоит работать с детьми. Она раскритиковала меня и маме сказала, что танцы не мое. Мама все же попыталась отдать меня в другую студию, но я сказала, что нет. Обиделась, закрылась, танцы стали огромным «тараканом» в моей голове.
Я благодарна проекту «Танцы со звездами», для меня это стало серьезной психотерапией. Согласившись участвовать, уже победила, преодолела саму себя.
Приятным бонусом стало то, что я научилась владеть собственным телом. Это еще больше раскрыло меня в профессиональном плане.
— Поясните, пожалуйста, мысль. Что означает научиться владеть телом?
— По хлопку режиссера я умею заплакать или засмеяться. А расправить плечи, ссутулиться, изменить походку персонажа — это мне давалось с трудом. И я решила, что в моем случае и не надо.
Может быть, поэтому мы встретились и до сих пор вместе с Константином Богомоловым, который любит на сцене физический минимализм. Если машешь руками, значит не знаешь, что делать, и от беспомощности помогаешь сам себе жестами. Константин Юрьевич считает это дурным тоном.
Но здесь есть одна опасность: если режиссер физически ограничивает тебя на сцене, через некоторое время ты можешь закостенеть, поместить себя в скорлупу.
В проекте «Танцы со звездами» я вспомнила, что есть тело, есть руки, которыми можно пользоваться и стать свободной.
— Трудно поверить в такие метаморфозы, на танцполе вы были пластичны, органичны. Когда в фокстроте падали спиной в руки своего партнера Михаила Щепкина, мне захотелось узнать: насколько вообще вы доверяете людям?
— Ну нет! Доверяю только Щепкину. Правда в тот раз он чуть меня не уронил, потому что танцевал практически вслепую, в костюме, полностью закрывавшем лицо. Но не уронил же! Он большой профессионал.
Вообще, чтобы достичь большего в профессии, нужно уметь доверять. Кино и театр — дело коллективное.
Поэтому большая удача встретить на творческом пути «своих» людей.
— Вы послушная актриса и делаете то, что говорит режиссер, или — спорщица?
— Я люблю режиссера, который знает точно, чего хочет. Который не одобряет споры «за столом», а говорит — просто выйди и покажи! Докажи свою правоту на сцене, в действии.
— Саша, вы работаете со многими режиссерами, но больше всего театральных работ и последние премьеры у Богомолова. Что, он вызывает больше всего вашего доверия?
— Да. И на сто процентов. Через год у нас юбилей — десять лет спектаклю «Карамазовы», с которого все и началось. А начиналось непросто. Меня пригласили на пробы в МХТ. Все было очень волнительно, репетиционный зал главного драматического театра страны, в нем — сам Богомолов и гениальная Роза Хайруллина.
Прочитала текст, со мной немного поговорили — и все, я была свободна. Константин Юрьевич сказал, что ничего не может обещать, но если что, мне позвонят. Через несколько месяцев мы действительно начали репетировать. До сих пор не понимаю, как это произошло.
До этого у меня был только Театр.doc. Я училась в Щукинском училище и даже играла в легендарном спектакле «Принцесса Турандот» в Вахтанговском театре. Но когда выпустилась, в труппу меня не взяли. Я тогда очень расстроилась несправедливости происходящего. Ушла на телевидение, два года работала на канале «Культура».
Однажды брала интервью у худрука Театра.doc Михаила Угарова. То, что он рассказывал, меня поразило. Хорошо помню, как он описывал так называемую позицию ноль, существование актера на сцене.
— Что за позиция?
— Актер должен вспомнить то чувство, с которым едет в метро. Вокруг много людей, а он ни с кем никак не взаимодействует.
Его задача доехать до нужной станции, и это все, что вообще волнует. Ни чужие взгляды, ни посторонние разговоры, запахи. Он просто едет до своей остановки.
При этом он не застыл как овощ, а живет! Думает о своем, смотрит чтото в телефоне, зачесался локоть — почесал...
Интервью было не очень длинным, а мне хотелось расспросить еще о многом. На прощание Угаров спросил: «Саша, вы совсем не похожи на журналистку. Чем занимаетесь?»
Я призналась, что актриса, и тогда он предложил прийти в театр и позвал участвовать в спектакле.
Все сложилось волшебным образом, я снова оказалась в театре. Мы начали работать.
В Театре.doc мне нравилось все — маленький зрительный зал человек на пятьдесят, и современные пьесы с сюжетами, взятыми из жизни, и то, что каждый спектакль создавали вместе режиссер, драматург и актер. Сцены как таковой не было, актеры играли на расстоянии вытянутой руки от зрителей.
Мне пришлось забыть обо всем, чему училась в институте. Но правда за два года журналистики я и так многое подзабыла.
Теперь только «позиция ноль», ты рассказываешь историю своего героя конкретно зрителю, без галлюцинаций о «четвертой стене» — «я одна в комнате и сейчас вам покажу, как классно умею плакать».