Как я живу после психоза и комы: откровенная история от первого лица
В 26 лет у нашей героини было всё: прекрасное образование, интересная работа, собственная квартира, купленная в ипотеку, друзья и множество увлечений. А потом у нее случился психоз. Ошибочный диагноз и по-настоящему варварский способ лечения разделили ее жизнь на до и после. Потом были почти 10 лет поисков правильного лечения, почти 100 килограммов лишнего веса и новые заболевания, спровоцированные не болезнью, а тем, как ее пытались лечить.
Моя история – это история череды неудач и врачебных ошибок. Она о том, что мир несправедлив. О том, что наше будущее не определено и наш контроль над жизнью неполный. О том, что жизнь может поделиться на до и после. О том, что никто не знает, что будет завтра.
У меня психическое расстройство. Я заболела почти 10 лет назад: в январе 2010 года, практически сразу после того, как мне исполнилось 26 лет. В тот момент я весила 55 килограммов, вела довольно активный образ жизни, работала программистом в компании – системном интеграторе, жила самостоятельно одна и уже два года как платила ипотеку за квартиру, которую сама себе купила. Но это всё было до, и теперь мне кажется, что в какой-то другой жизни с другим человеком, у которого были золотая медаль, красный диплом, престижная работа, куча друзей, поклонники и мечты о блестящем будущем.
Началось все внезапно: у меня появился бред. Мне стало казаться, что я вижу знаки, что за мной следят, что обо мне пишут везде в интернете, говорят по радио и телевизору, что я могу читать мысли других людей и общаться с инопланетянами, что в окружающих меня людей кто-то вселяется. Психоз развился за неделю, я практически совсем перестала спать и есть, и начались небольшие слуховые галлюцинации. Подруги распознали у меня неадекватность и позвонили моим родственникам, которые приехали из другого города и по скорой отправили меня в местный психоневрологический диспансер. Меня заставили подписать бумагу о добровольном согласии на лечение.
Первые три дня я лежала в психушке, привязанная к кровати и в памперсе. Медсестры приносили мне еду и кололи какие-то лекарства, врач появилась только на второй день. После беглого осмотра мне поставили диагноз «шизоаффективное расстройство по смешанному типу». Что интересно, никто в моей семье не страдал от психических расстройств, я была абсолютно не в теме, возможно, поэтому на этапе вхождения в психоз не поняла, что со мной происходит.
Поскольку я была не в себе и мой психоз усугублялся, врач вызвал моих родственников и предложил им провести мне лечение, которое нигде в мире уже не используется, только в России. Это так называемая инсулино-коматозная терапия. Она заключается в том, что человеку вводят лошадиную дозу инсулина, пока он не теряет сознания. Выводят из гипогликемической комы не менее лошадиной дозой глюкозы. У этой терапии нет научного обоснования: почему она работает, науке не известно. Но ИКТ помогает от психоза достаточно стремительно, и не нужно человека держать в диспансере на галоперидоле месяцами. Родные то ли не хотели со мной возиться, то ли пожелали мне добра, и мама подписала согласие на это лечение, за которое еще по тем временам больница (муниципальная) взяла круглую сумму денег.
Мне сделали 16 инсулиновых ком. Поначалу я переживала их достаточно тяжело, кричала и билась в судорогах, теряя сознание и приходя в себя.
Помню, один раз я пришла в себя и осознала, что вцепилась зубами в кофту медсестры и пытаюсь от нее отбиться, когда она меня успокаивала. Ну, если можно попытки крепко держать мои руки и крики: «Отпусти мою кофту!» - считать попыткой меня успокоить. После комы ужасно хотелось есть: я съедала две большие порции больничный еды, сверху добавляла еще пару бутербродов и сладкий чай. Возможно, эти скачки гормонов в моем организме и привели к тому, что после выхода из больницы я сразу же стала набирать вес.
Отчетливо помню, что врач меня за время пребывания в больнице, вызвала к себе всего 2-3 раза на 10-15 минут. Но основании этих встреч и отчетов медсестер составлялась моя история болезни. Также отчетливо помню, как от лекарств я не могла справлять нужду в местном туалете: у меня отключилась часть мозга, которая отвечала за облегчение соответствующих органов. Я могла просидеть на унитазе час, пока продукты моей жизнедеятельности не начинали покидать организм сами. Помню, как в один из дней, когда я не могла облегчиться по-крупному уже неделю, мне делали клизму прямо в коридоре на глазах у остальных пациенток. Еще помню очереди в душевую, где горячая вода заканчивалась практически мгновенно. Нам не разрешали носить пояса и иметь среди личных вещей острые предметы. Помню, как мне на ночь давали снотворное, и я засыпала в палате, где круглосуточно не выключался свет, наблюдая за соседками. Моими собеседницами были девушки-наркоманки и алкоголички, которые убирали больницу за сигареты, выдаваемые им санитарками.