К успеху шел
10 лиц художника Ильи Машкова
У одного из самых многоликих художников русского авангарда и лидера объединения «Бубновый валет» — Ильи Машкова — была творческая константа: он ничего не делал вполсилы и в полчувства. Его живопись до краев наполнена буйными цветами, вкусами, запахами. Менялся стиль, но интенсивное любование плодами земной жизни оставалось — и в ранних примитивистских опытах, и на этапе фовизма, и позднее — в соцреализме. Убедиться в этом можно на большой ретроспективе художника «Авангард. Китч. Классика» в Третьяковской галерее до 26 октября.
Как, не утрачивая буйства красок, из бунтаря-авангардиста Илья Машков постепенно превратился в живого классика советской живописи? И какие роли он примерял на этом пути?
Лавочник — Дизайнер
Машков был стопроцентным выходцем из народа. Родился в станице Михайловская на берегу Волги (сейчас это — Волгоградская область) в семье мелких торговцев. Возможно, и это подтверждает богатырское телосложение художника, его предки были донскими казаками. Сам он, старший из девяти детей в семье, окончил три класса приходской школы и в 11 лет был отдан «в люди», помогать лавочнику. Будущий художник, по его же словам, люто ненавидел эту работу, зато не упускал возможности нарисовать вывеску для магазина или рекламный плакат. А их ему, видя его умения, заказывали все чаще. Из этого первого художественного опыта Машков забрал в свой будущий живописный стиль яркую декоративность.
Детство Машкова было довольно бедным и голодным. Работая мальчиком на побегушках в лавках, он постоянно видел подносы с изобилием еды, но не мог ничего пробовать. Это отчасти объясняет мечту о восхитительных яствах, которая всю жизнь будет чувствоваться почти во всех его натюрмортах. До конца жизни художник Машков будет воспевать пищу в разных сочетаниях и видах. Она будет у него и предмет культа, и близкий друг. И выглядеть будет очень убедительно, так что голодным на его выставку лучше не ходить.
Однажды учитель Борисоглебской гимназии Николай Евсеев увидел рекламные плакаты юного Машкова и спросил, не думает ли тот об обучении живописи. «А разве этому учатся?» — удивился юноша. Так начался его путь в большое искусство.
Ученик — Бунтарь
В 19 лет Машков отправился покорять столицу и в этом преуспел. Он был принят в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ), и его учителями там стали мэтры — Леонид Пастернак, Абрам Архипов, Алексей Корин. Источником вдохновения служили собрания Третьяковской галереи и Румянцевского музея. Машков осваивал классические техники настолько бойко, что в 1902 году удостоился премии Сергея Третьякова. Проблема была только в том, что классики ему было категорически недостаточно.
Глядя на картины Анри Матисса в коллекции Сергея Щукина, Илья Машков тоже хотел экспериментировать с цветом, играть в преувеличение и заглядывать в примитивизм. В училище от него тем временем требовали следования утвержденным живописным стилям без смелых отступлений. Особенно на классах обнаженной женской натуры, которые в программу включили всего пятью годами раньше. До этого в России художникам в жанре ню позировали только мужчины, женскую натуру писали по памяти или с изображений статуй. Машков принялся писать женские тела контрастными цветовыми пятнами. И своим демаршем, конечно, серьезно возмутил учителей.
В 1904 году Машков покинул училище — не получив диплом — и открыл собственную частную школу живописи в новенькой мастерской в переулках Мясницкой улицы. Преподавать позвал приятелей-однокурсников — Михаила Ларионова и Наталью Гончарову. Плата за обучение у Машкова была одной из самых высоких в Москве, и все же спрос среди абитуриентов МУЖВЗ рос как на дрожжах. В числе его учеников были замечены, например, будущие авангардисты Роберт Фальк и Владимир Татлин.
Как Илье Машкову, бедному студенту из многодетной семьи без высшего образования, удалось с нуля выстроить успешный образовательный бизнес в Москве, до сих пор неясно. По одной из версий, арендовать мастерскую и сделать стартовые инвестиции помогла первая жена художника — наследница фамилии состоятельных итальянцев София Аренцвари. Как бы то ни было, дела у школы живописи Машкова быстро пошли в гору.
Это позволило ему на полгода отправиться в путешествие по Европе. Художник прокатился по Франции, Англии, Германии, Испании и Италии. Главное, что он привез из этого турне,— восхищение Полем Сезанном и его методом перевода телесных ощущений в цветоформы. С этим настроем Илья Машков возобновил учебу в МУЖВЗ на курсе Константина Коровина и Валентина Серова. Жизнелюбивому Коровину диковатые творческие опыты ученика нравились — вместе они тестировали их в жанрах ню и натюрморта. Консервативный Серов высказывался резко против фовизма. В итоге в 1910 году Машкова отчислили. И формально закончить обучение ему удалось только после Февральской революции 1917 года.
Сезаннист — Валет
Еще до отъезда в Европу Илья Машков познакомился со своим будущим лучшим другом и сообщником по фовистским опытам — художником Петром Кончаловским. Общего у крестьянского сына и представителя дворянской творческой династии было немного, но их объединяла одна на двоих уверенность в том, что по-старому на живопись смотреть больше нельзя.
Это мнение разделяли тогда многие живописцы. Например, Аристарх Лентулов, экспериментировавшие с неопримитивизмом Михаил Ларионов и Наталья Гончарова (как раз их в 1910-м критик Александр Бенуа назвал авангардистами — художниками, слишком безапелляционно порвавшими с классическими догмами в живописи). Все пятеро плюс начинающий футурист Давид Бурлюк встретились все в той же студии-школе Машкова, чтобы запланировать выставку нового искусства в противовес туманной метафоричности символизма и устаревшей классике.