Интервью с Катей Варнавой: «Самоирония — это то, что помогает мне выживать. Это мой способ защиты»
В конце марта главный редактор Esquire Сергей Минаев перезапустил свое авторское шоу «Минаев Live», закрытое восемь лет назад. Релонч состоялся в прямом эфире его инстаграма, а гостьей стала юмористка Катя Варнава — телеведущая и участница Comedy Woman, которая, без сомнений, является одним из лиц современного российского юмора. Разговор получился очень откровенным. В рамках проекта Esquire Stand Up мы публикуем его расшифровку.
Один мой друг прочитал комментарий, что у нас будет «эфир высокой женщины и умного мужчины» и сказал: «О, правильно! Высокая женщина и ***ый гном».
Но поскольку мы в телефоне, это совершенно не определяет ни ваш размер, ни мой размер. Ну, вы понимаете, о чем я говорю. Мы можем не комплексовать по этому поводу. Я с вами, Сергей, чувствую себя абсолютно незакомплексованной женщиной. Хотя в жизни я очень закомплексованный человек.
Да-да-да, мне рассказывали.
Поэтому я решила прибухнуть, чтобы максимально расслабиться. Можно, прежде чем вы будете задавать мне какие-то каверзные вопросы, я задам вопрос вам, тебе?
Вопрос, есть ли у меня туалетная бумага в доме?
Чем обоснован столько неординарный выбор главной героини?
Тебя в смысле?
Конечно.
Ну, смотри — есть две версии ответа на этот вопрос. Первая — больше никто не соглашался.
Серьезно?
Да ты что, нет, конечно.
Просто я зашла и почитала комментарии. Я никогда этого не делаю, но мне так стало интересно, потому что я понимаю, что твоя аудитория абсолютно другая. Она меня отчасти, я думаю, не знает.
Философы одни, да-да-да.
Да-да-да. Меня просто давно не называли «тупой бабой в трусах». Я давно и не выступаю в трусах — выступаю без них. Могу себе позволить.
Ты взрослая женщина.
Я, между прочим, сейчас сижу тоже без них. Ты так и не сказал — почему я?
Честно, я подумал, что если сейчас всех своих друзей обзвоню, все мне скажут: «Ну, понятно. Он сейчас с Петровым выйдет [в эфир], с Соболевым, с Биковичем». И я понял, что я хочу выйти в эфир с Варнавой. Не могу тебе этого объяснить. Понятно, что я давно смотрю тебя, знаю твое творчество и тому подобное. Мне так захотелось.
Если бы сейчас Галкин к нам подключился, он бы нас обосрал. Он не любит, когда говорят «мое творчество» или «чье-то творчество».
[...]
А сколько ты на самоизоляции сидишь?
Три недели. И уже три недели не вижу маму, несмотря на то, что она до позавчерашнего дня ходила на работу, потому что она медицинский работник, а ей 75 лет и она находится в группе риска (интервью записывали 29 марта. — Esquire).
Она до сих пор работает?
Да. На самом деле очень многие врачи, которые уже на пенсии, вышли на работу, посчитали это своим долгом.
А ей в больницу доставляют людей с коронавирусом?
Нет, она работает на заводе спецсплавов.
То есть ты три недели сидишь в квартире и никуда не выходишь?
Я выхожу в магазин, выхожу в аптеку. Но не посещаю места большого скопления людей. Я перестала ходить в рестораны, причем достаточно давно.
Когда начинался этот массовый психоз, ты закупалась чем-то: гречкой, перловкой?
Нет. Заходила в «Азбуку вкуса Daily» взять себе какой-то очередной авокадо, потому что я веган и мне нехер жрать все время.
Ты веган?
Да, но бухающий. И еще я хватанула две упаковки туалетной бумаги.
Как думаешь, сколько это все будет продолжаться?
Ничего, если я буду периодически апеллировать к своей маме? Напомню, что она у меня медик.
Единственный врач из нас троих.
Она настаивает на том, что если все пойдет по хорошему сценарию (что для нее хороший сценарий — она до конца для меня до сих пор не открыла тайну, но тем не менее), то в конце апреля это все должно закончиться. Но не рассчитывайте на то, что это будет неделя — ни в коем случае. Это повсеместный глобальный карантин. Дело в том, что у нас огромное количество как сознательных людей, так и несознательных. И как в первый же день карантина люди умудрились поехать в «Серебряный бор» жарить шашлыки — я *** его знает [не понимаю].
Твоя мама — неисправимая оптимистка. Потому что я на меньше месяца даже не рассчитывал.
Нет, она сказала, что это будет месяц при хорошем раскладе. При плохом это будет и три месяца, и четыре.
Скажи, пожалуйста, насколько твои друзья серьезно относятся ко всему, что происходит?
Мои друзья в большинстве своем сидят на карантине, они самоизолировались. Но многие мои знакомые (не хочу громко говорить «друзья») меня очень удивили — они стали себя вести, как по мне, неадекватно. Они поддались панике.
А ты не боишься?
Не боюсь. Чего, вот скажи мне, бояться?
Боишься ли ты умереть?
Нет, я не боюсь.
Чего это? Ты сохранилась, что ли?
Я тебе так скажу: по симптоматике это [коронавирус] очень похоже на то, чем я переболела в октябре.
Я тоже переболел в январе такой фигней. Но от чего это нас с тобой спасает? Говорят, что никакого иммунитета не вырабатывается.
Не вырабатывается, я просто говорю, что это началось не сейчас. В нашей стране, мне кажется, это началось раньше: ноябрь, декабрь, конец октября — вот этот период. Мне поставили в октябре бронхиальную астму, но я не астматик, и сказали, что я уже полтора месяца хожу с бронхитом.
Самое интересное, что этот вирус не признает абсолютно никаких классовых ограничений. Раньше можно было сказать: «Эти-то с голоду не умрут. С этими ничего не будет». И тут — премьер-министр, голливудские звезды. У тебя есть знакомые, которые купили себе аппараты ИВЛ?
Конечно, еще бы.
А я думал, что я один такой.
Конечно, купили. Но только вопрос — а вы умеете пользоваться им вообще? Совершенно непонятно. Я вот поняла, что у меня дома нет перекиси. Сходила, купила перекись на всякий случай. Антисептиков, правда, нигде нет.