Виктор Цой. 1984 – 1988
Кино» требует развития, и Цой собирает электрический квартет. В составе – молодой и совершенно неизвестный электрогитарист Юрий Каспарян, бас-гитарист «Аквариума» Саша Титов и блестящий питерский денди Георгий Гурьянов (Густав), согласившийся освоить ударную установку. В середине переломного десятилетия группа записывает мощнейшие альбомы «Начальник Камчатки», «Ночь» и «Группа крови». Модные (постпанк) по форме и с мобилизующими слоганами песни «Кино» разносятся по стране и делают Цоя одним из лидеров поколения.
Александр Титов: «Витя захотел собрать электрический состав. Он подтянул меня, Каспаряна, Гурьянова. Могу сказать, что Гурьянов к тому моменту два года пытался в группу попасть. Я говорю это с его слов. До этого группа существовала больше в записи, редко выступала вживую – большую часть концертов играли либо дома, либо в акустике. Потом пришли мы, появились электрические инструменты – наш первый электрический состав, который потянул проект вперед. Я в тот момент играл в «Аквариуме». Но у нас было не много концертов, хватало свободного времени, чтобы совмещать, и Гребенщиков сам порекомендовал меня Цою. Я пришел в группу незадолго до записи «Начальника Камчатки», в самом начале 1984-го. Не могу сказать, работал ли Цой тогда в котельной или нет. Я в его котельной ни разу не был, у меня была своя – котельная бани №2 на Чкаловском проспекте Петроградской стороны».
Рашид Нугманов: «Георгий Гурьянов потом вспоминал о первой встрече с Цоем: «Увидел такого молодого Сакамото, стильного пластичного восточного юношу». Виктор же танцевал на концертах – четко, технично. Это отличало его от популярных Майка и «Аквариума». Ничего подобного в русской рок-музыке тогда просто не было, это поражало. Плюс, конечно, его восточная внешность. Такой самурай на сцене. А Гурьянов привлек Цоя своим чувством стиля. Он был одним из основных участников «Новых художников» и главным денди Питера, самым стильным в этой тусовке, и в смысле музыкальных вкусов тоже. У Гурьянова было много пластинок, у него дома они могли репетировать. Он знакомил Цоя с новой музыкой – новая волна, неоромантики, Duran Duran. Панк тогда уже кончался, им хотелось идти вперед. Цой пригласил Гурьянова играть на ударных. Диалог был примерно такой: «Слушай, я же не профессиональный ударник, я художник». – «Тогда ты будешь лучшим барабанщиком среди художников!». На записи они, конечно, использовали драм-машины, но на концертах всегда играл Гурьянов – в своем стиле, стоя».
Ольга Слободская: «Густава некоторые музыканты не любили. Он был человеком закрытым и многим казался высокомерным. Мог взять чужие барабаны и порвать их. Я помню концерт «Кино» – мы тогда только получили чешскую барабанную установку и дрожали над ней, естественно. Вышел дикий спор – выставлять или не выставлять ее для «Кино». Наш завпост орал: «Увидите, чем закончится!» Закончилось тем, что Густав демонстративно воткнул палочки в рабочий барабан. Я была в бешенстве. С Густавом было бесполезно разговаривать, ему действительно было наплевать. Я говорю: «Витя, ну твою мать, ну мы же просили по-человечески!» Поэтому многие, конечно, на Гурьянова злились».
Борис Гребенщиков: «Гурьянов – икона стиля. При этом, если знаешь его, теплейший и интеллигентнейший человек».
Александр Титов: «Главным имиджмейкером группы была Марьяна. Она настаивала на том, чтобы мы носили макияж на сцене, помогала находить какие-то общие мотивы в одежде. Марьяна была художником, это было ее шоу, потому то, как мы все выглядим, было для нее очень важным».
Алексей Рыбин: «Марьяна была художником, как и Витя. Она оценивала его художественные опыты, помогала и морально, и деньгами. Она занималась как раз сценическим обликом – шила костюмы, рисовала обложки. Иногда защищала нас от критиков – она была боевой барышней. Просто убирала человека напрочь: «Отстань от ребят!». Ну и, конечно, только благодаря Марьяне Витя написал целый цикл песен про любовь. «Мы не видели солнца вот уже несколько дней» – это про нее».
