Лусия Берлин «Потерянное время»

Esquire18+

Лусия Берлин. Temps Perdu*

*потерянное время (фр.)

В больницах я работаю уже много лет, и если извлекла для себя какой-то урок, то вот какой: чем хуже пациенту, тем меньше от него шума. Вот почему, когда пациенты вызывают меня по громкой связи, я – ноль внимания. Я – сестра-хозяйка, моя первоочередная задача – заказать медикаменты и капельницы, доставить пациентов в операционную или на рентген. Естественно, в конце концов я все-таки отвечаю, обычно говорю им: «Ваша медсестра скоро зайдет!» Она же все равно зайдет рано или поздно. К медсестрам я теперь отношусь совсем по-другому. Раньше думала, они все упертые и бессердечные. Но истинное зло не в них, а в болезни. Теперь-то я понимаю: равнодушие медсестер – оружие против хворей. Болезнь надо побороть, растоптать. Задавить безразличием, если вам так больше нравится. А если пляшешь вокруг больного на задних лапках, то просто поощряешь в нем желание подольше не выздоравливать. Правда-правда.

Когда я только начала работать, услышав из динамика «Сестра! Скорее!», я спрашивала: «В чем дело?». Это отнимало слишком много времени; и вообще, в девяти случаях из десяти оказывается, что на телевизоре просто сбились цвета.

И только за теми, кто не может говорить, я приглядываю внимательно. Вот загорелась лампочка, нажимаю кнопку: молчание. Значит, человеку определенно есть что сказать. Как правило, что-то и впрямь не в порядке – допустим, калоприемник переполнился. Вот еще один урок, который я для себя вынесла (а больше, пожалуй, ничего): люди зачарованно следят за своими калоприемниками. Не только психи и маразматики – те забавляются с ними, как с игрушками, серьезно; всякий, кому поставили калоприемник, начинает благоговейно созерцать наглядность жизненных процессов. А если бы наши тела были прозрачными, как окошечко стиральной машины? Вот было бы здорово за собой наблюдать. Те, кто бегает трусцой, бегали бы еще усерднее, накачивая кровь в жилы. Влюбленные проводили бы еще больше времени в постели. «Черт, ты только посмотри, как сперматозоиды ломанулись!» А еще мы бы лучше питались: киви и клубникой, борщом со сметаной.

В общем, когда загорелась лампочка «4420, вторая койка», я пошла в палату. Пожилой мистер Брюггер, диабет, последствия обширного инсульта. Сначала я увидела полный калоприемник: во-во, так я и думала. «Я скажу вашей медсестре», – проговорила я, улыбнулась, заглянула ему в глаза. И, боже мой, испытала сильнейшее потрясение: как удариться об раму, когда падаешь с велика, или как соната Вентейля (вымышленное музыкальное произведение из цикла романов Марселя Пруста «В поисках потерянного времени». – Esquire) прямо тут, на четвертом этаже восточного крыла. Его черные глазки-пуговки, окаймленные серо-белыми складками-эпикантусами, смеялись. Без пяти минут глаза Будды… Глаза цвета терна, глаза терпеливые, глаза почти монгольские, глаза Кентширива смеются, встретившись с моими… Меня захлестнула память о любви, а не сама любовь. И мистер Брюггер это почувствовал, бесспорно, потому что с тех пор каждую ночь то и дело вызывает меня звонком вечной любви.

Он помотал головой: насмехается над тем, что я подумала, будто дело в калоприемнике. Я огляделась. На телеэкране раскачивались, как пьяные, кадры «Странной парочки» (американский ситком. – Esquire). Я отрегулировала телевизор и ушла, торопясь вернуться за свой стол, нырнуть в ласковые волны воспоминаний.

Маллан, штат Айдахо, 1940 год, шахта «Ипомея». Мне пять лет, я приподнимаю большой палец ноги – отбрасываю на стену тени от весеннего солнца. Сначала я его услышала, а только потом увидела. Яблочный звук. Или сельдерейный? Нет, это Кентширив ел луковицы гиацинтов, устроившись под моим окном. В уголках рта – грязь, губы пурпурные, как печенка, и влажные, как у мистера Брюггера.

Я выпорхнула к нему (к Кентшириву) без оглядки, без колебаний. По крайней мере, следующее, что помню, – как сама надкусывала хрустящие, холодные, взрывающиеся во рту луковицы. Он ухмыльнулся мне, и в щелях между складками жира на его пухлой мордашке засверкали его глаза-изюминки: давай же, смакуй. Нет, это слово он не произнес, это мой первый муж так говорил, посвящая меня в тайны лука-порея и лука-шалота в Санта-Фе, на нашей саманной кухне с vigas (балки. – Esquire) и мексиканским кафелем. Потом нас стошнило (Кентширива и меня).

Села за стол, работала на автопилоте: отвечала по телефону, договаривалась насчет кислорода и лаборантов, а сама улетала, оседлав ветер, в теплое марево кошачьих ив, душистого горошка и форелевых садков. Шкивы и оснастка шахты ночью, после первого снегопада. Соцветия борщевика на фоне звездного неба.

«Он знал каждый дюйм моего тела». Я это где-то вычитала, наверно? Неужели живой человек способен сказать такое? Той же весной, в лесу, раздевшись догола, мы пересчитывали все родинки друг на дружке, каждый день помечая тушью, на каком месте остановились. Кентширив подметил, что палочка для туши – совсем как елда у кота.

Кентширив умел читать. Его звали Кент Шрив, но, когда он назвался, я подумала, что это у него имя такое, а не имя и фамилия, и в ту первую ночь повторяла это снова и снова, беззвучно пела снова и снова, и с тех пор у меня всю жизнь такой обычай: «Джере-ми», «Крис-то-фер». Кент-ши-рив Кент-ши-рив. Он умел читать даже объявления о розыске преступников на нашей почте. И говорил, что, когда мы вырастем, наверняка прочтет объявление про меня. Конечно, я буду действовать под кличкой, но он догадается, что это я, потому что там будет написано: большая родинка на левой лодыжке, ожог на правой коленке, родинка в щели между ягодицами. Возможно, кто-то из моих прежних любовников прочтет эти строки. Но вы таких деталей не помните. А Кентширив вспомнил бы. Мой третий сын родился с такой же родинкой – прямо над задним проходом. В первый день его жизни я расцеловала это место, радовалась, что однажды другая женщина, наверно, поцелует его туда же или начнет считать родинки. Учет особых примет Кентширива занял больше времени, чем учет моих, потому что у него были еще и веснушки; вдобавок он не все позволял. Когда я добралась до его спины, он перестал мне доверять, сказал, что я привираю.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Анна Сидорова: девушка, с которой тепло Анна Сидорова: девушка, с которой тепло

Анна Сидорова проводит на льду, толкая камни для керлинга

Esquire
По-английски По-английски

Все шло хорошо – пока он внезапно не исчез без объяснения причин

Cosmopolitan
Легенды и мифы советского спорта Легенды и мифы советского спорта

Топ-10 легендарных спортсменов России

Esquire
Недороги дороги Недороги дороги

Как и чем расплачиваться в поездке, чтобы ни рубля не потерять на конвертации.

Cosmopolitan
Прощай, оружие Прощай, оружие

История Виктора Бута, возможно, самого известного торговца оружием

Esquire
Сергей Бурунов: Дадут «Оскар», скажу: «Спасибо, тронут» Сергей Бурунов: Дадут «Оскар», скажу: «Спасибо, тронут»

Как актер справляется с ежедневным стрессом и почему не улыбается без причины

Лиза
Е-коммерческий банк Е-коммерческий банк

Лев Хасис строит партнерства ради торговых и платежных сервисов «Сбера»

Forbes
«Нас не научили ухаживать за отношениями с другим» «Нас не научили ухаживать за отношениями с другим»

Мы стремимся к самодостаточности, зачем тогда мы взаимодействуем с другими людьми? Чем может быть полезно и интересно это общение? И как сохранить на долгие годы отношения дружеские и романтические? Об этом мы поговорили с экзистенциальным психотерапевтом Светланой Кривцовой.

Psychologies
Текст Текст

Глава из нового романа Дмитрия Глуховского

Esquire
Будущее автопрома Будущее автопрома

Последние достижения в сферах электромобилей и беспилотных авто

CHIP
Некоронованная королева Висбадена Некоронованная королева Висбадена

Она пленяла всех, приезжающих в Висбаден

Караван историй
Иван Волков. Мои Покровские ворота Иван Волков. Мои Покровские ворота

Не могу понять, как это произошло, но с папой я познакомился только в 18 лет

Караван историй
Предприниматели Страны Советов Предприниматели Страны Советов

В эпоху запрета частного производства люди налаживали выпуск дефицитных товаров

Дилетант
Джей Кей Джей Кей

Правила жизни Джей Кея

Esquire
Татьяна Тарасова Татьяна Тарасова

Правила жизни Татьяны Тарасовой

Esquire
5 радостей для органов чувств 5 радостей для органов чувств

Несколько способов привести душу и тело в согласие

Psychologies
И твоя мама тоже И твоя мама тоже

Как избавиться от комплексов из детства

Glamour
Древо экономики Древо экономики

Роман Троценко о том, как вырастить новое поколение предпринимателей

Forbes
Иллюзия полного контроля Иллюзия полного контроля

Мы верим, что полный контроль поможет избежать неприятностей. Так ли это?

Psychologies
Алексей Герман-младший Алексей Герман-младший

Алексей Герман-младший: «Новая искренность – это пошлятина»

Esquire
Суть Линча Суть Линча

Дэвид Линч о новом сезоне «Твин Пикса»

GQ
Обыкновенный промысел Обыкновенный промысел

Что привело людей к мощам святого

Русский репортер
Богатейшие люди царской России Богатейшие люди царской России

К началу XX века богатейшими людьми были не аристократы, а предприниматели

Дилетант
Переговоры на бегу Переговоры на бегу

Куда бегут, плывут и едут бизнесмены

GQ
6 историй о вселенной Twin Peaks от создателя сериала Марка Фроста 6 историй о вселенной Twin Peaks от создателя сериала Марка Фроста

Соратник Дэвида Линча рассказывает, как создавался третий сезон сериала

Правила жизни
Что делает нас уязвимыми Что делает нас уязвимыми

Попробуем понять причины стресса

Psychologies
Большая игра Большая игра

Сергей Карякин: сделать шахматы популярнее футбола и стать суперзвездой

Vogue
Аромат счастья Аромат счастья

Почти два столетия имя Guerlain вызывает сладкий трепет женских сердец

Караван историй
Алиса Лобанова: хочу, чтобы русские художники вошли в моду Алиса Лобанова: хочу, чтобы русские художники вошли в моду

И это не единственная мечта Алисы, которая кого-то удивит

Лиза
Гормональный код стройности Гормональный код стройности

Ты сидишь на диете, занимаешься фитнесом, а вес не уходит?

Лиза
Открыть в приложении