Глобализация хаки
Политолог Глеб Павловский – о том, как поменялся язык глобальной политики и почему угроза войны – единственный повод начать диалог.
Российская федерация возникла, как возникают воронки при ударе кометы, кальдеры вулканов неозоя. Кальдера, застыв, принимает обманчиво естественный вид. Скелеты погибших динозавров заносит песок, на поверхности зеленеет жизнь. Если бы границы РФ определялись вычетом союзных республик, а мир после этого оставался тем же, не о чем было бы говорить. Но пространство Северной Евразии и сейчас остается в беспокойстве. В мире есть мегастраны, которых не так много, не больше десятка: Россия – первая, Казахстан – девятый. Тут можно ждать насмешливого сожаления: ага, вы из клуба поклонников русской уникальности.
Проблема не в том, что Россия большая. Проблема в том, куда идет лава.
Десятилетие назад американец Джордж Фридман выпустил книгу «Следующие десять лет. 2011-2021». Фридман – известнейший аналитик, зарабатывающий на жизнь стратегическими прогнозами для крупных заказчиков, правительств и корпораций. Ясно, что автор не предвидел эпидемии COVID-19 и президентство Трампа. Любопытна глава книги «Новая Россия: возрождение». Центральной проблемой десятилетия автор считал сближение России с Европой, грозящее Америке появлением мощной контрсилы. Предсказаны и такие драматические события, как захват Россией Турции. Украина едва упомянута, а Крым не упоминается вовсе. Россия остается для наблюдателя «загадкой, обернутой в тайну», как однажды назвал ее Черчилль. Таинственна и русская неизменность, пресловутая колея, по которой страна тащится, меняя один жестокий режим на другой. За последний век исчезло много тысячелетних империй, Россия рушилась даже чаще погибших сестер, и все с удовольствием обсуждали «русскую катастрофу». Но затем вдруг страна воскресала в новом обличье. Теперь, говоря об «имперской ностальгии» русских, следует уточнять, какую, собственно, из империй имеют в виду? Легко запутаться. В прошлом декабре мы отмечали тридцатилетие коллапса СССР или учреждения новой России. Два события слились воедино, и Россия выросла, вопреки территориальному оскудению. Сокрушение коммунистической сверхдержавы совпало с учреждением России, заявившей права на наследие всех русских империй и царств. Тектоническая легитимность! Не она ли обеспечила слабой Москве безопасность в девяностые годы? Любопытно, что в книге Фридмана дважды повторяется сожаление о том, что «США удержались от уничтожения Российской Федерации в 1990-е годы».
Эксперты по сей день спорят: считать ли РФ национальным государством? Как известно, государство зарождается, когда разбойник благоразумно отказывается от грабежей и налетов, перейдя к регулярному сбору дани. Теперь он стационарный бандит и обрастает регулярными институтами. В России этого не случилось, и тем не менее российская система не раз опрокидывала катастрофические прогнозы. Случайно доставшийся Москве остаток советских земель стал полем политических инноваций. Здесь удобно разместилась советская ядерная триада, «гаражная экономика», процветающий в отличие от СССР агрокомплекс и несколько мегаполисов. Жизнь кипит на полоске, занимающей около двух процентов территории страны. Экономисты сетуют на упадок российской модели, а мы едва только в ее зените. Московские власти теряют и вновь находят баланс в ситуациях, которых никто не предвидел. Это не объяснить политической зоркостью элит.