Ирина Старшенбаум: «Мой личный выбор всегда зависит только от режиссера»
Самая яркая актриса нового поколения — о психологических основах своей профессии
В прокат вышел фильм Петра Тодоровского «Здоровый человек» с Никитой Ефремовым и Ириной Старшенбаум в главных ролях. Никита Ефремов играет успешного человека. В его жизни наступает экзистенциальный кризис, и он отправляется на поиски себя. Ирина Старшенбаум играет его жену. Это четвертый фильм, в котором она работает на одной съемочной площадке с Никитой Ефремовым. В прошлом году вышел фильм с их участием «Сестры». В 2020-м — «Общага». (Режиссер этого фильма Роман Васьянов охарактеризовал Ирину Старшенбаум в интервью «Эксперту» как «потрясающую драматическую актрису — русскую Жанну Моро».) В 2018-м — фильм «Лето».
Еще одна актуальная премьера с Ириной Старшенбаум — сериал «Надвое», который первоначально вышел на сервисе more.tv, а теперь его можно увидеть еще и в онлайн-кинотеатре «Кинопоиск». Это сериал Валерия Тодоровского, в котором Ирина Старшенбаум сыграла вместе с такими актерами, как Данила Козловский, Александр Петров и Елизавета Базыкина. «Эксперт» поговорил с актрисой накануне этих двух премьер о том, что сегодня представляет собой актерская профессия.
— Существует стереотип, что актерская профессия предполагает зависимость. На съемочной площадке актер всегда объект режиссерских манипуляций. Возможен ли в современном кино диалог актеров с режиссером на равных? Может ли актер заявить себя как соавтор не только своих персонажей, но и фильма в целом?
— Это было еще и советском кино. Актер всегда адаптирует персонажа, прописанного в сценарии в соответствии со своей индивидуальностью. Во всех странах есть артисты, готовые вступить в дискуссию с режиссером и привнести в фильм что-то свое. Но есть режиссеры, которые требуют от артиста беспрекословного подчинения. Это нормально. В моем случае это происходит только тогда, когда я тоже этого хочу. Для меня некорректно находиться в состоянии тотальной зависимости.
— Зрителям свойственно отождествлять актера с его персонажами. Для вас это имеет какое-то значение?
— Кто-то отождествляет, кто-то нет. Чем больше отождествляют, тем лучше сделана работа, тем сильнее попадает созданный актером образ в представления зрителя о реальности. Я к этому хорошо отношусь.
— Когда вы соглашаетесь на роль, вы думаете о том, что для какой-то части зрителей вы будете после выхода фильма отождествляться с этим персонажем? Особенно если он отрицательный?
— Я думаю только о том, чтобы сделать хорошо свою работу. Я понимаю свое предназначение, и это позволяет мне не зацикливаться на том, что кто-то застрянет на ассоциации меня, Ирины Старшенбаум, с каким-либо персонажем. Я об этом не забочусь. Да, есть более приятные роли, есть менее приятные. Никита в нашем дуэте в фильме «Сестры» играл домашнего тирана. Классно, что он не боится играть такие роли. Есть такая концепция: чем сложнее персонаж, которого ты играешь, тем больше ты углубляешься в собственную жизнь. Так ты истребляешь собственных демонов. Ты разбираешься с ними на съемочной площадке. И это не менее интересно, чем постоянно играть хороших людей.
— Как вы выбираете роль? Как происходит совпадение вас и персонажа фильма? Готовы ли довериться режиссеру, который считает, что это на сто процентов ваша роль и вы должны ее сыграть?
— Полностью довериться режиссеру было бы слишком инфантильно с моей стороны. Все зависит от персонажа. Бывает так, что я полностью не совпадаю с тем, кого мне приходится играть. Иногда мне очень легко играть роль, потому что я знаю, как это сделать. Мой личный выбор всегда зависит только от режиссера. Бывает потрясающий сценарий, а режиссер может его испортить. Или еще кто-то, кто работает на съемочной площадке, в том числе артисты, даже я сама. Но если на проекте есть крепкий режиссер, который небанально рассказывает историю, за ним надо идти.
— Опыт работы с Петром Тодоровским оправдал ваши ожидания?
— Я стремилась с ним работать. Я не раз читала его сценарии. Мне кажется, он интересно пишет. С ним всегда есть диалог. Мы можем спорить, не соглашаться друг с другом. Из этих противоречий и рождался мой персонаж.
— Что такое для вас съемочный процесс: это работа, это творческий процесс, может быть, психологическая практика? Или для вас важнее всего тот фильм, который получится в результате общих усилий?
— И в этом случае все зависит от режиссера. Бывают проекты, в которых тебе сложно включаться в творческий процесс и ты больше стараешься думать над техникой. А потом ты видишь результат, и он тебе кажется невероятно творческим. Кино — это всегда про противоречия. Ты можешь думать в процессе съемок что угодно, но «экран покажет». Бывает ощущение полета, творчества, а потом вы видите на экране нечто сомнительное. Последние годы я стремлюсь на съемках к симбиозу ощущений: я должна получать творческое удовольствие, и я должна учиться чему-то новому. В любом случае для меня кино — это больше чем моя работа, это моя жизнь.
— Ваш партнер по фильму «Здоровый человек» Никита Ефремов публично говорит, что он практикует регулярное общение с психологом. Свойственно ли это и вам тоже?
— Для меня это очень личный вопрос. Великий психиатр Геннадий Старшенбаум — мой дедушка. Я всегда открыто разговаривала с ним на эти темы. На мой взгляд, это необходимая практика.
— Насколько она важна?
— Если ты серьезно относишься к своей профессии, если ты глубоко работаешь с материалом, ты всегда сталкиваешься с побочными эффектами в процессе соединения и разделения экранной роли и частной жизни. Это два мира, которые ты должен соединять и разделять. И психотерапия, на мой взгляд, отлично в этом помогает.
— В какой степени тот персонаж, которого вы играете, потом становится частью вашей личности?
— Так или иначе ты какую-то часть своей личности в процессе работы над ролью прорабатываешь либо ты получаешь какой-то новый опыт и забираешь его с собой. Хорошая роль дает тебе возможность для роста. Идеальная ситуация — когда она усиливает как твой личностный аспект, так и профессиональный. Если тебе попадается несколько таких ролей в течение года, это очень сильно сказывается на твоем развитии.
— Случай Хита Леджера, для психики которого работа над ролью Джокера оказалась столь разрушительной, что он покончил жизнь самоубийством, — как его объяснить?
— Мне сложно об этом судить, я никогда с ним не общалась, я могу только предполагать, что этот актер не смог разделить себя и своего персонажа. Как раз в таких случаях психотерапия может быть особенно полезна. Нужно показать психике, что есть твое и есть что-то, куда ты ныряешь на время, но это не является твоей жизнью.
— После того как работа сделана, приходится ли вам прилагать усилия для того, чтобы себя психологически сбалансировать?
— Да, безусловно. Не только психологически, но и физически — тело тоже должно отдохнуть. Актерская работа не предполагает, что ты несколько часов работаешь, а потом продолжается твоя обычная жизнь. Это в любом случае двадцать четыре часа, потому что съемочный день продолжается минимум двенадцать часов. Ты рано утром просыпаешься, едешь на съемочную площадку и там задействуешь свое тело, свою душу, свой интеллект. Если ты старательный актер, ты всего себя, во всех смыслах этого слова, отдаешь профессии. И когда это происходит в течение тридцати-сорока съемочных дней, девяносто восемь процентов твоей жизни уходит на этот процесс, после этого надо восстановиться.
Для меня это начинается с тела. Себя надо порадовать: поспать, поесть то, что хочется. Сначала восстанавливаешь тело и гормональную систему. Затем подтягивается психика. Особенно если приходится играть сложную роль, я стараюсь очень внимательно относиться к процессу восстановления.
— Это ваша индивидуальная практика или она соответствует общим рекомендациям актерам по восстановлению после того, как они сыграли сложную роль с сильной эмоциональной самоотдачей?
— Я думаю, что универсальных практик нет, потому что у всех актеров разный уровень энергетики, кто-то может и сразу в трех проектах сниматься. Я знаю таких людей. Для меня это что-то из мира фантастики. Я не понимаю, как можно сделать так, чтобы тебя на это хватало. А параллельно у тебя еще идет твоя личная жизнь, у кого-то дети. Я не понимаю, как это все можно совместить и получить везде стопроцентный результат. Я стараюсь поддерживать себя в течение съемочного периода диетой и спортом. Мне помогает йога. Это хорошая «заземляющая» практика. В течение съемочного периода ты недосыпаешь и находишься в эмоционально подвижном психическом состоянии. Сегодня у тебя сцена, в который ты теряешь близкого человека, и тебе весь день надо как-то с этим ходить, настраиваться, выдавать то, что от тебя требуется, и делать это максимально убедительно и хорошо. А на следующий день у тебя комедийная сцена. Ты все время переключаешь свой внутренний «тумблер». Это изнашивает психику.
— Чем актер жертвует, чтобы роль получилась?
— Смотря кто. Кто-то отдает все. Кто-то отдает столько, сколько считает нужным. Кто-то более серьезно относится к профессии, кто-то менее. И все по-своему правы. Стандарта уровня актерской отдачи нет. Кто-то выбирает более легкие роли и не пускает в свою жизнь тяжелый материал, и я могу это понять. Кто-то считает поверхностными комедийные роли и старается играть только роли драматические, и это тоже правильно. В том, что касается профессии, хороший актер немногим отличается от хорошего врача, учителя, менеджера по продажам. Если ты осознаешь профессию как предназначение, ты отдаешь ей всего себя.
На съемочной площадке часто можно услышать такие разговоры: «Как сложно быть режиссером, это невозможно!» Или: «Как сложно быть вторым режиссером! Как сложно быть оператором-постановщиком!» В конце концов мы приходим к тому, что в каждой профессии есть свои сложности и каждая профессия достойна уважения. И сложной, и непонятной она кажется со стороны. Но когда ты влюблен в то, что ты делаешь, тебя все понятно. И несмотря на то, что ты прикладываешь при этом огромное количество усилий, ты получаешь от этого удовольствие.
— Из общего числа фильмов всегда выделяются те, которые действуют на зрителя с особенной эмоциональной силой. И в этом есть что-то иррациональное, то, что невозможно просчитать. Можно ли уже на съемочной площадке угадать, что вот сейчас происходит что-то магическое, что потом на экране будет выглядеть исключительным образом? Приходилось ли вам переживать это состояние?
— Когда на площадке есть ощущение присутствия чуда, потом это можно увидеть и в кадре. Это сто процентов. Бывает, что работа на площадке происходит более технично, но потом, на экране, ее результат тоже может восприниматься как искусство. Иногда тебе кажется, что текст, который ты произносишь, очень поверхностный, но он очень сильно воздействует на зрителя. Что касается творческий магии, то в моей жизни она была не так много раз, но она случалась. И когда это происходило, фильм имел невероятный успех и получал зрительскую любовь. Но это никогда нельзя предсказать. Ты чувствуешь, что талантливые люди собрались вместе, и веришь, что что-то будет. Но потом на площадке ничего особенного не случается. И это тоже нормально. Никто не обязан угадывать, произойдет чудо или нет.
— Вы продумываете актерскую карьеру? У вас есть на этот счет стратегия?
— Я очень серьезно отношусь к выбору ролей и понимаю, что в какой-то момент твоя карьера — это не то, на что ты согласился, а то, от чего ты отказался. Ты получаешь много материала, и начинаешь думать, а не слишком ли меня много. Хочется больше работать, это понятно. Моя избирательность иногда мне мешает, а иногда помогает делать правильный выбор. Я до сих пор пытаюсь с этим разобраться: где можно на что-то закрыть глаза, где можно быть менее требовательной к себе и своим ролям. Я ни на кого не равняюсь, ни под кого не подстраиваюсь, я всегда интуитивно чувствую, где мое, а где нет.
— Вы работали с Валерием Тодоровским в сериале «Надвое». сейчас выходит фильм «Здоровый человек» Петра Тодоровского. Их родство чувствуется в том, как они работают на съемочной площадке?
— Это два талантливых режиссера, очень разных по методу работы и стилистике. Единственное, что их объединяет, — чувство зрителя. Потому что даже такое авторское кино, как «Здоровый человек», казалось мне в процессе съемки «народным». Мы много с кем обсуждали этот фильм, и все сходятся во мнении, что это зрительское кино. Хотя на этапе подготовки мы шутили, что «это кино будем смотреть мы и жена Пети». Сценарий был очень изощренным, и написан он на очень специальную тему. Когда я посмотрела фильм в кинотеатре, то увидела, что в нем есть то, что роднит режиссеров Петра и Валерия Тодоровских: это умение создавать «народных» персонажей. Но в любом случае я не стала бы их сравнивать.
— Ваш персонаж из «Здорового человека» — какое место он занимает в вашей актерской биографии?
— Это женщина, которая замужем за не самым простым человеком. Петя Тодоровский хотел ее сделать почти святой женщиной. Когда мы разбирали сцены с Никитой, мне показалось, что в какие-то моменты она все-таки им манипулирует. Правда на ее стороне, но почему-то ее муж решает идти спасать еще кого-то, помимо своей жизни и своей семьи. Может быть, эти два героя — нарциссы, которые живут в первую очередь для себя? И ни у того ни у другого нет навыка жить в семье. Я видела свою героиню с одного ракурса, Петя — с другого. Он не хотел, чтобы она была расчетливой. Я не хотела, чтобы она была «ванильной». В итоге получилась женственная героиня, глубоко прячущая свои склонности к манипуляции. Это как раз пример того, как у актера и у режиссера может быть разное видение персонажа и в результате творческого спора рождается что-то третье. В моей жизни это случилось в первый раз: когда я и режиссер по-разному смотрели на героиню, но в итоге пришли к единому знаменателю без какого-то скандала. В том числе поэтому эта роль мне очень дорога.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl