Бить или не бить: нужен ли в России новый закон о самообороне
Ежегодно в России возбуждаются десятки уголовных дел против тех, кто так защищался от нападения, что пострадал нападавший. И только единицам удается избежать наказания
Российские правоохранители ежегодно возбуждают десятки уголовных дел по факту превышения допустимых пределов самозащиты. В подавляющем большинстве случаев такие истории заканчиваются приговором для подсудимого. Например, по оценкам правозащитников, доля женщин, осужденных за убийство насильников, составляет порядка 80%.
О том, что в России есть проблемы в правоприменительной практике в этой сфере, говорят давно. В декабре прошлого года президент Владимир Путин в ходе заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) поручил Верховному суду проанализировать судебную практику и при необходимости усовершенствовать нормы по самообороне, но так, чтобы «средства защиты соответствовали средствам нападения».
А вслед за этим депутаты от партии ЛДПР предложили законодательно расширить границы любой допустимой самообороны. И в случае угрозы жизни, и при незаконном проникновении злоумышленника в жилище. В частности, законодатели предлагают внедрить в российскую систему доктрину «Мой дом — моя крепость».
«Мы считаем, эта формула должна быть закреплена в уголовном праве. Недопустимо, чтобы человек, который оборонялся от злоумышленника, применяя оружие или иные средства, чтобы защитить свою семью, вдруг сам оказывался на скамье подсудимых», — сказал журналистам руководитель комитета Госдумы по труду, соцполитике и делам ветеранов Ярослав Нилов.
В пояснительной записке к законопроекту подчеркивается, что «неприкосновенность жилища является важнейшим конституционным правом человека». Ведь преступники проникают в чужой дом или квартиру не только с целью наживы, но и чтобы убить, изнасиловать или похитить человека. Поэтому депутаты предлагают исключить из УК норму об ответственности за превышение пределов необходимой обороны. Сейчас текст документа рассматривают в кабинете министров и в Верховном суде.
Тем не менее, как считают опрошенные нами эксперты, подобная инициатива, несмотря на важность права на самооборону, которое плохо описано существующим законодательством, едва ли приведет к серьезным изменениям. И дело не только в самой российской судебной системе с ее обвинительным уклоном и низким качеством экспертизы. Сам дух доктрины «Мой дом — моя крепость» плохо коррелирует с российскими правыми традициями.
Вооруженные «подданные протестантского вероисповедания»
Действительно, российские парламентарии в качестве образцового законодательства в сфере самообороны выбрали юридические принципы англосаксонской правовой культуры.
Исторически феодальные порядки в Англии несколько отличались от социальных устоев Западной и Восточной Европы. Здесь довольно рано отменили крепостное право. А в Средние века английские короли даже поощряли ношение оружия простолюдинами, в то время как на континенте такими привилегиями обладали лишь дворяне.
Таким образом, английские крестьяне, в отличие от российских и европейских, рано осознали свою самостоятельность и могли защищать свои права и свободы, в том числе вооруженным способом. Этот принцип впоследствии отразился в английском законодательстве.
Так, в 1689 году парламент принял знаменитый Билль о правах, в котором также говорилось, что «подданные протестантского вероисповедания могут иметь оружие для самозащиты, соответствующее их положению». Одновременно на Британских островах восторжествовал принцип «Мой дом — моя крепость».
Чуть позже английские институты перекочевали на американскую землю и нашли свое выражение в конституции США и иных нормативных документах. Согласно англосаксонской традиции, право на самооборону изначально было неразрывно связано с правом владеть оружием. По сей день в правоприменительной практике США необходимая оборона — одна из наиболее распространенных форм защиты прав и свобод личности.
В большинстве штатов эта норма подразделяется на три вида: самооборону, защиту другого лица и защиту имущества, включая жилище. При этом применяемая обороняющимся сила должна быть соизмерима с потенциальной угрозой. В порядке самозащиты американцы могут применить как «смертоносную» силу, так и «несмертоносную». Проще говоря, обычную силу американец применит, если он посчитает, что бандит намерен его травмировать.
Помимо этого законодатель разрешает гражданину не отступать (не убегать) из своего дома, если он уверен, что сможет защититься без вреда для здоровья. В то же время закон позволяет обороняющемуся убить злоумышленника, если он почувствует угрозу для своей жизни. Есть некоторые штаты, где безнаказанно можно убить даже для предотвращения любого насильственного действия.
В любом случае американская судебная система открывает широкий простор для субъективных оценок степени опасности. Часто суды оправдывают подсудимых по спорным делам, где не всегда можно определить правомерность использования смертоносной силы. Один из таких случаев произошел в ноябре прошлого года, когда суд присяжных в Висконсине снял все обвинения с подростка Кайла Риттенхауса, которого обвиняли в убийстве двух афроамериканцев во время беспорядков активистов BLM в городе.
Бежать, а не сопротивляться
На сегодняшний день в России право на необходимую самооборону наступает по двум основаниям. Первое — насилие (или его угроза) со стороны нападающего должно быть опасным для жизни. Насилием российские суды признают ранения жизненно важных органов, применение оружия, удушение или поджог. Хотя очевидно, что человек не всегда будет дожидаться, пока преступник не выберет что-то из этого «меню», прежде чем начать обороняться.
Второе — неожиданность атаки, в результате чего обороняющийся не может оценить характер опасности нападения. Иными словами, собственник дома условно безнаказанно может применить оружие против взломщика только ночью. Или если на вас напали из-за угла, а вы от неожиданности застрелили или покалечили преступника. Но важно не переусердствовать.
Закон запрещает причинять существенный вред здоровью забравшегося в ваш дом вора, если у него нет с собой оружия. Например, в ответ на оплеуху не стоит доставать топор и расправляться с обидчиком. За средний и тяжкий вред здоровью (ч. 1 ст. 114 УК РФ) защищавшемуся с таким результатом грозят исправительные работы на один год либо лишение свободы на тот же период. А убийство злоумышленника (ч. 1 ст. 198 УК РФ) влечет более суровое наказание — лишение свободы до двух лет.
При этом российские суды так и не смогли выработать однозначных критериев оценки превышения допустимого предела самообороны в разных ситуациях. Рядовой гражданин, столкнувшись с угрозой нападения, вероятно, не станет вдаваться в юридические тонкости и по своему усмотрению начнет защищать свое здоровье и имущество. А значит, рискует столкнуться с неоднозначным отношением государственной машины.
Получается, встретившись лицом к лицу с преступником, гражданин оказывается в заведомо проигрышной ситуации. Он должен сто раз подумать, прежде чем дать отпор. Лучше просто убежать, вызвать полицию, а потом уже разбираться. Если же контакт неизбежен и с нападающим завязалась потасовка, отбиться желательно при помощи приемов боевого самбо и без серьезных последствий. Только так можно защитить себя и от насильника, и от государства.
«Нужно действовать традиционными методами: установить тревожную кнопку, вызвать полицию, кричать, чтобы привлечь внимание соседей, — сказал “Эксперту” директор благотворительного учреждения “Право и порядок”, подполковник запаса МВД РФ Олег Иванников. — Жизнь преступника тоже нужно беречь. Это предусмотрено не только в УК, но и Конституцией. Нельзя наносить ему тяжелые увечья, иначе это приведет вас на скамью подсудимых».
Редкая самооборона
Российские суды регулярно признают пределы самообороны превышенными. По итогам 2020 года по этим нарушениям в России осудили 648 человек, а оправдали всего лишь троих. Из этой цифры суд приговорил к реальному лишению свободы 83 человека, к ограничению свободы — 262, условное лишение свободы получили 68. Отделались штрафом 139 россиян.
Похожая динамика была в 2019 году: осуждено 694 человека, из них к реальному лишению свободы — 89, к ограничению свободы — 257, условное лишение свободы — 91, штраф — один. Только четверо смогли избежать наказания.
Выходит, что из общего числа осужденных суд приговаривает к реальному лишению свободы примерно 13% осужденных, а доля оправдательных приговоров составляет меньше одного процента.
То, что в российской судебной практике заметен явный крен в сторону гособвинения, хорошо известно. Однако в столь трудных с точки зрения судебной практики делах, как инциденты, где человек прибегает к самообороне, особенно чувствительным оказывает традиционно низкое качество работы экспертизы.
«Беда в том, что у нас эксперты — это подневольные люди, работающие в МВД. Им что скажут, то они и напишут. И ответственность за ложные результаты экспертизы они не понесут», — полагает юрист, член адвокатской палаты Москвы Иван Ларин.
Действительно, как замечает адвокат Максим Калинов, подобного рода разбирательства в судах, как правило, крайне сложные и запутанные. Защите иногда трудно доказать факт допустимых пределов самообороны с учетом размытости этого понятия в российском законе, а доказательная база не всегда однозначная.
Например, резонансный случай произошел с девушкой в Туапсе в 2018 году. Девятнадцатилетнюю Дарью Агений из Москвы пытался изнасиловать пьяный молодой человек. Сбежать она не могла. На крики о помощи никто не реагировал. Тогда она достала из сумочки ножик для заточки карандашей, нанесла два удара и сбежала от насильника.
Позднее против потерпевшей завели уголовное дело по обвинению в нанесении тяжкого телесного повреждения гражданину. Ей грозило десять лет тюремного заключения. Суд снял с нее все обвинения только спустя два года, после того как она прошла полиграф. К тому же свою роль сыграла широкая огласка в СМИ.
Другой случай с трагическим финалом произошел в 2018 году в Новосибирске. Тридцатитрехлетний пьяный мужчина вышел ночью на улицу и напал на одного из прохожих. В результате конфликта обороняющийся выстрелил в мужчину из травматического оружия и скрылся с места происшествия. Полиция определить стрелявшегося смогла при помощи камер видеонаблюдения. Им оказался молодой человек Евгений Костенков.
Позже на допросе он объяснил, что пьяный мужчина вымогал деньги, схватил его и стал душить. Освободиться Костенков смог после трех выстрелов. Но суд не поверил показаниям, и парня приговорили к трем годам лишения свободы. Не помогли обвиняемому и явные насильственные следы на шее. В суде не учли наличие видеозаписи с камер видеонаблюдения, а также факт того, что инцидент произошел поздно ночью.
Когда оборона становится расправой
Эксперты, впрочем, считают, что изменения в законе о самообороне, которые предлагают депутаты, вряд ли серьезно скажутся на правоприменительной практике.
Во-первых, сама доктрина «Мой дом — моя крепость» формировалась в совершенно другой социокультурной среде и правовой семье. К тому же в США функционируют развитый институт адвокатуры, культура собственничества и свободного ношения оружия — а это важная составляющая всего комплекса мер, обеспечивающих право на самооборону, — чего нет в нашей стране.
Во-вторых, есть серьезные риски, что эта норма откроет ящик Пандоры для внесудебных расправ, особенно с учетом сложной криминогенной ситуации в ряде российских регионов. «Поправки в закон — это фактически легализация права на убийство, — считает адвокат Олег Иванников. — Российское правосудие очень внимательно относится ко всем случаям чрезмерного применения насилия, которые преступники пытаются объяснить самозащитой. А вседозволенное правоприменение приведет в ступор правоохранительную систему и будет сложно отличить реального преступника от человека, который защищался».
В первую очередь, по мнению специалистов, в России необходимо совершенствовать юридическую практику уже действующего закона. «Нужно расширить функции судов присяжных, распространяя на них такие априори сложные дела. Менять правосознание как рядовых граждан, так и тех, кто работает в системе, желательно со школы. Отказываться от практики обвинительных приговоров, чтобы нормы закона имели реальное содержание», — заключает адвокат Максим Калинов.
Разумеется, законодателю нужно усилить закон о самообороне, чтобы граждане были защищены от любых посягательств как у себя дома, так и на улице. Но предлагаемые депутатами меры рискуют вызвать обратный эффект, когда средства защиты будут явно не соответствовать средствам нападения. «Авторы законопроекта предлагают оценивать при посягательстве на жизнь обороняющегося степень опасности угрозы, а при посягательстве на имущество такой оценки не проводить. Данная новелла представляется очень спорной», — полагает сенатор Совфеда Андрей Клишас.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl