За что казнили Джордано Бруно
Со школьной скамьи многие полагают, что известного учёного Джордано Бруно сожгли на костре за его приверженность коперниковской модели Солнечной системы. Он был её сторонником — это правда, как правда и то, что он окончил свою жизнь на костре. Но за совсем другие «прегрешения».
Беспокойный человек
XVI век выдался для католической церкви чрезвычайно трудным: копившаяся несколько столетий гремучая смесь из недовольства простого народа неправедной жизнью и стяжательством клира, а светских властей — непомерными притязаниями папства на политическую власть; из множества разнообразных учений и толкований, преследуемых как ересь; из ущемлённых национальных чувств и многих других слагаемых — наконец-то достигла критической массы. Вожди Реформации Лютер и Кальвин, Цвингли и Мюнцер по-разному смотрели на обновление церкви, но сходились в том, что римско-католический вариант должен уйти в прошлое.
Рим сопротивлялся. В чём-то шёл на незначительные уступки, но в основном «закручивал гайки». Разумеется, в такой обстановке сплочённость собственных рядов являлась первоочередной задачей, и нет ничего удивительного в том, что культивирование и распространение ереси человеком, принадлежащим к «передовому отряду» борцов с ересями — доминиканскому ордену, из которого в первую очередь рекрутировались кадры святой инквизиции, было сочтено тягчайшим преступлением.
Джордано (урождённый Филиппо; своё второе имя он получил при пострижении в монахи в 17-летнем возрасте) Бруно по прозвищу Ноланец, то есть уроженец городка Нола под Неаполем, был из тех любознательных юношей, которые не могут спокойно делать карьеру, послушно повторяя за старшими то, что на данном историческом этапе принято считать Истиной. Им, видите ли, важно знать, как оно устроено на самом деле, а поэтому надо искать и сомневаться. Стоит ли удивляться, что на этом пути им встречается много неприятностей?
Первый раз шанс подвергнуться серьёзной каре появился у Бруно в Неаполе в 1575 году, когда он, проживая в монастыре Святого Доминика (!), одной из главных обителей «псов Господних», как называли себя доминиканцы, был заподозрен в чтении запрещённых книг и неприятии икон. Тогда Бруно благоразумно скрылся, подался на север, перебрался в Швейцарию, где примкнул к ревностным сторонникам Реформации — кальвинистам (был бы он иезуитом, можно было бы заподозрить «спецзадание», но доминиканцы подобными методами не пользовались). Однако своих противников, к которым относили всех недостаточно крепких в их вере, ученики «женевского папы» Кальвина преследовали не менее жёстко, чем их враги-католики, и молодому искателю Истины пришлось продолжить свои скитания.
В Париже поначалу всё шло лучше некуда, он пришёлся ко двору одному из самых странных королей богатой на чудаковатых монархов тогдашней Европы — Генриху III; казалось бы, живи да радуйся, стриги купоны, но нет, наш герой — откровенно не по этой части. Он принялся критиковать логику считавшегося в католическом мире непререкаемым авторитетом Аристотеля, и против него выступили профессора Сорбонны. Затем была Англия (здесь он сцепился с оксфордской профессурой), ряд германских княжеств (в Виттенберге, колыбели лютеранства, он произнёс хвалебную речь о Лютере), Чехия… Отовсюду рано или поздно ему приходится поспешно уносить ноги. Сам он себя аттестовал так: «Я друг Бога Иордан Бруно Ноланский, доктор наиболее глубокой теологии, профессор чистейшей и безвредной мудрости, известный в главных академиях Европы, признанный и с почётом принятый философ, чужеземец только среди варваров и бесчестных людей, пробудитель спящих душ, смиритель горделивого и лягающегося невежества; во всём я проповедую общую филантропию. Меня ненавидят распространители глупости и любят честные учёные».