«У Ленина лицо умное, но не интеллигентное»
На памятнике Владимиру Медему на кладбище в Нью-Йорке, где его останки покоятся недалеко от могилы Шолом-Алейхема, до наших дней сохранилась надпись: «Ди легенде фун дер идишер арбетер бавегунг» — «Легенда еврейского рабочего движения».
Имя Владимира Давидовича Медема (1879–1923) сегодня не на слуху даже среди историков российской социал-демократии, из которой выросла большевистская партия. Но один только перечень деятелей международного рабочего движения конца XIX — начала XX веков, с которыми Медем поддерживал деловые и дружеские отношения, вызывает уважение: Павел Аксельрод, Георгий Плеханов, Екатерина Брешко-Брешковская, Георгий Гершуни, Жан Жорес, Карл Каутский, Роза Люксембург, Лев Мартов…
Воспитанный как христианин (родители Медема, формально считаясь евреями, своих детей крестили в православие), он, как и многие русские дворяне, уже в студенческие годы увлёкся идеями социализма. Особый интерес он проявил к обездоленным еврейским ремесленникам и рабочим в северо-западных губерниях черты оседлости. Медем быстро овладел идишем — языком еврейских масс, вёл агитацию среди еврейских рабочих в городах и местечках. Он обладал чрезвычайно привлекательным обликом, аристократическими манерами, излучал благородство. Рабочие, лавочники мчались со всех ног послушать легендарного оратора.
В 1898 году он поступил в Киевский университет, вскоре принял участие в студенческих волнениях, был исключён и выслан в Минск под надзор полиции. Оказавшись в Минске под Судный день, главный еврейский религиозный праздник, Медем впервые зашёл, как сам признавался, в «настоящую, наподобие старинной, традиционную синагогу… Это было кипящее море... Сотни голосов летели высоко к небесам, каждый сам по себе, без всякой гармонии. Однако все вместе они сливались в один гигантский, волнующий поток... Это производило огромное впечатление».
В то время ассимилировавшаяся еврейская интеллигенции всё больше соединялась со своими русскими единомышленниками в различных общественных движениях, либеральных или радикальных партиях. Медем же возвращается к своему народу. Создание политического движения, мировоззрение которого объединяло национальные и социал-демократические идеалы, стало смыслом его жизни. Весной 1900 года он вступает в Бунд и начинает сотрудничать с подпольными изданиями быстро растущей партии. Когда в Минске в 1901 году Медема арестовали, жандарм дал ему опросный лист. В графе «национальность» Владимир поставил «еврей».