Ростопчин: патриот Герострат
Граф Фёдор Ростопчин высмеивал галломанию, призывал сражаться с французами, «не щадя живота», но в итоге покинул Россию и встретил старость в Париже.
Екатерина II называла его «сумасшедшим Федькой». Поэт Пётр Вяземский — «патриотическим Геростратом». Наполеон сравнивал его фигуру с Маратом и считал чуть ли не главным виновником своего поражения. Сам он называл себя «спасителем империи», а в Европе его знали не иначе как «человека, который сжёг Москву». Всё это — граф Фёдор Ростопчин, московский генералгубернатор 1812 года...
«Он русский, это многое объясняет»
Ростопчина. Орест
Кипренский, 1809 год
Слоган к фильму Никиты Михалкова «Сибирский цирюльник» гласил: «Он русский, это многое объясняет». Чтобы «объяснить» фигуру Фёдора Ростопчина, этой формулы явно недостаточно. Граф Фёдор Васильевич был не просто «русский», а именно «русский барин». А что такое «русский барин» крепостной эпохи?
Вот как — совсем по другому поводу, но удивительно точно! — характеризовал этот тип Александр Герцен: «...избалованный, дерзкий, отвратительный забавник, барин и шут вместе. Удушливая пустота и немота русской жизни, странным образом соединённая с живостью и даже бурностью характера, особенно развивает в нас всякие юродства».
Вот таким вот «бариномшутом» был и Фёдор Ростопчин. И нельзя сказать, что он был человеком без способностей. Но атмосфера деспотизма душила, уродовала самые многообещающие дворянские умы.
Живому, бурному ростопчинскому уму было явно тесно в узких рамках самодержавной России. И Ростопчин ещё с юности начинает метаться. То он слушает курс лекций в Лейпцигском университете, то берёт уроки кулачного боя у английских боксёров. То отправляется на войну с турками, где служит под началом самого Александра Суворова, то внезапно карьеру боевого офицера меняет на скользкий путь придворного (камер-юнкер с 1792 года).
«Сумасшедший Федька»
Титульный лист
книги Ростопчина
«Мысли вслух».
Служба под началом Суворова пошла Ростопчину только во вред. В русском обществе в то время вошло в моду подражать знаменитому генералу в его «странностях». Вот только Суворов свои выходки на грани фола оправдывал громкими победами. А у его подражателей ничего, кроме паясничества, за душой не оказалось. Так и Ростопчин. Подражая знаменитому начальнику, он лишь укрепил в себе ту жилку гаерства и шутовства, которая во всём блеске «засверкает» уже в 1812 году.
Екатерина II ценила шутников. Но не шутов. Императрица дала новому камер-юнкеру прозвище «сумасшедший Федька», а затем и вовсе спровадила его ко двору своего сына Павла, наследника престола (такого же «сумасшедшего», по мнению Екатерины).
Служба при особе взбалмошного Павла ещё больше разболтала характер Ростопчина. И вместе с тем послужила трамплином его стремительной карьеры. Когда в 1796 году Павел стал императором России, то и Ростопчин мигом оказался на вершине властного Олимпа.
Но прежде чем говорить о государственных свершениях Фёдора Васильевича, стоит ещё немного остановиться на его личности. Неужели в ней ничего не было, кроме шутовства и позёрства? Вовсе нет. Фёдор Васильевич был фигурой многомерной, противоречивой...