«При спящем государе»
Девятого сентября, в среду, был назначен средний приём с пиршеством второго разряда и зрелищами третьего разряда для Эльги, архонтиссы северного заэвксинского края, именуемого Росия…
Музыка поиграла ещё с минуту и утихла. Теперь император должен был милостиво махнуть десницей, и слуги стали бы накладывать в тарелки первую закуску — вымоченные в старом вине петушиные гребешки.
Но государь сидел неподвижно, опустив голову. Шли секунды, а ничего не происходило.
Императрица скосилась влево. Глаза её венценосного супруга были закрыты.
В мертвенной тишине раздался невероятный звук — базилевс всхрапнул. И ещё раз. А потом и в третий.
Такого никогда прежде не случалось, и как вести себя в подобной ситуации, церемониал не указывал.
Толкнуть автократора локтем при всех было немыслимо.
Елена сказала придворному толмачу, стоявшему за спиной у архонтиссы:
— Переведи, что государю нездоровится. Приём переносится на другой день.
Но прежде, чем чиновник открыл рот, заговорила Эльга.
С акцентом, но на совершенно правильном греческом она сказала:
— У Платона в трактате «Политейя» написано: «Идеальное государство — то, что благополучно существует и при спящем государе».
Императрица нецарственно вытаращила на неё глаза — как Валаам на отверзшую уста ослицу…
* * *
…Что там понаписано, в Платоновом трактате, Ольга помнила смутно и про спящего государя придумала только сейчас, но Елена вряд ли книгочея, у византийских женщин учёность не в обычае. Надо было с первых же слов заинтересовать собой старшую императрицу, и это получилось.
— Не удивляйся, деспина, — продолжила Ольга, назвав цесарицу титулом, принятым у греков. — Я выучила ваш язык и грамоту в Киеве.
— Ты из учёной семьи? Я и не знала, что в Росии есть книжники.
Первая задача была достигнута. Разговор завязался.
— Нет, я дочь простого пахаря.
На самом деле Ольгин отец был варяг и воин, который скорее закололся бы своим мечом, чем прикоснулся бы к сохе, но армянским крестьянином был отец императрицы, покойный базилевс Роман Первый. Престола он добился хитростью, доблестью и жестокостью. Человек, обладающий тремя этими качествами, да если ему сопутствует удача, способен подняться на самую высокую гору.
Елена взглянула на собеседницу с ещё большим любопытством.
— Как же ты стала княгиней?
— В юности у меня были крепкие руки. Я помогала своей семье, работала лодочницей на речной переправе. Однажды я перевезла с берега на берег путешественника в плаще на алой подкладке. Я знать не знала, что это одежда княжеская, называется «корзно», и что я везу наследника престола. Мы разговорились, он не пожелал выходить из лодки, и я тоже не хотела, чтобы красивый юноша ушёл…
Эту сказку Ольга в своё время придумала для маленького сына, когда Святослав подрос и стал интересоваться покойным отцом.
На самом деле за Игоря Киевского её выдали против воли. Собрали в Плесковский детинец на смотрины местных девок из варяжских селений: златокосых, статных, широкобёдрых и чтоб непременно звали Хельгой. Жрец-годи отбраковал тех, кто заражён злым духом или распечатан. Осталось восемь. Поставили перед крыльцом в ряд. Вышел рыжий, дёрганый мужичонка в алом плаще (вот единственное, что было правдой), уставился часто мигающими глазками. Другие девки умильно заулыбались, одна Ольга насупила брови и сжала губы. Дура была, не знала людей. За суровость Игорь её и выбрал. Сказал: «Вот эта одна на княгиню похожа, остальных гнать».