Мертвые души для русского искусства
В течение XIX века в русской живописи и литературе образ предпринимателя трансформировался из добродетельного труженика в малоприятного торгаша, который был соткан из множества пороков и даже внешне выглядел отталкивающе
В русской литературной классике, известной нам с детства, образ предпринимателя резко негативный. Купцы туповаты, промышленники непомерно алчны, а любой владелец лавки или мастерской непременно агрессивный негодяй. Но на самом деле столь неприятный образ русского человека из бизнеса сложился не сразу. Были времена, когда к предпринимателю отношение в литературе оставалось вполне лояльным. Просто с приходом большевиков к власти в школьной программе остались лишь те произведения, где любой собственник мог быть только отрицательным персонажем.
Всегда ли злодеи?
Усердием русских
художников и литераторов
сложилось устойчивое
представление, что купец —
это, как правило,
безразмерный толстяк,
не способный к
«нормальному» труду
(пахоте, корабле-
строению, сочинительству).
Разумеется, умение
торговать
трудом не считалось.
Мы уже привыкли к тому, что образ предпринимателя русские писатели дореволюционной эпохи живописали самыми чёрными красками: это целая галерея поистине холодных, мёртвых душ — людей, у которых кошелёк вместо сердца. При упоминании о купцах в русской литературе перед нами встают чудовищные Кнуров и Вожеватов из «Бесприданницы» Островского, которые разыгрывают в орлянку прекрасную девушку Ларису. Вспоминается Лопахин из чеховского «Вишнёвого сада», которого так зло бичевали на школьных уроках литературы, несмотря на то, что он по большому счёту единственный разумный герой пьесы.
Но только ли жадных злодеев видели литераторы в современниках бизнесменах?
В 1807 году вышла комедия Петра Плавильщикова «Сиделец». В ней автор создал купеческого голову с говорящей, согласно традиции классицизма, фамилией Праводелов. Этот герой-купец тяготеет к просвещению и культуре. Нравственный облик его безупречен.