Гюстав Флобер глазами Дмитрия Быкова

ДилетантКультура

Гюстав Флобер

1.

Флобер прожил немного даже по европейским меркам своего времени — родился в 1821-м, умер в 1880-м, 58 лет от роду. В декабре 2021 года ему исполнится 200, год как бы пройдёт под его знаком — и хорошо бы это был такой же качественный, достойный, опережающий время год.

Флобер был сыном хирурга, не закончил юридического образования, много путешествовал и, кроме литературы, ничем серьёзно не интересовался. Влюблён был, кажется, трижды в жизни, романтическим отношениям уделял не слишком много времени (однако молва упорно приписывала ему не только роман с матерью Мопассана, но и отцовство; внешнее сходство замечательное, если не считать того, что Мопассан был среднего роста, а Флобер примерно эдак с Тургенева, — но атлетическое и апоплексическое сложение Мопассан унаследовал вполне). В тридцать пять лет Флобер опубликовал первый роман, принёсший ему славу, — «Мадам Бовари». («Воспитание чувств» в первом варианте, законченное в 1845-м, лежало у него в столе и справедливо казалось ему незрелым.) В сорок восемь напечатал он лучшую свою книгу — мы предпочли бы перевод «Чувствительное воспитание», — продававшуюся очень плохо и многими обруганную, словно в ответ на авторскую мизантропию; никакой особой мизантропии, конечно, у Флобера нет, есть хорошее понимание человеческой природы и отсутствие иллюзий по её поводу, но вообще-то большая часть его персонажей вызывает горячее читательское сочувствие. Несколько основательнее другой упрёк, высказанный Моэмом, которого столь же часто упрекали в цинизме: Флобера трудно читать из-за отсутствия энергичной фабулы. Но фабула-то есть, просто она безотрадна, — может, прав был автор, полагая, что надо было назвать книгу «Неудачники». Наконец, последние пять лет жизни Флобер убил на третий свой шедевр, «Бувар и Пекюше», который несколько раз бросал и в конце концов не закончил, хотя оставил подробный конспект последних ста страниц.

2.

Начнём с «Чувствительного воспитания» — не потому, что так назывался первый роман, а потому, что на его примере видней, каковы фундаментальные черты авторского метода.

Обложка современного издания романа, 2020 год

Это роман о 1848 годе — не только о нём, но прежде всего, — и о собственной юношеской влюблённости автора в жену музыкального издателя. О чём бы ни заходила в романе речь, будь то производство фарфора или детские болезни, — Флобер фундаментально изучал вопрос ради десяти строчек и насыщал эти десять строчек столь важными подробностями, что книга его в конце концов превратилась в энциклопедию французской жизни времён упадка Июльской монархии. Но если рассматривать роман вне этого энциклопедического фона, получается история о том, как молодой провинциал Фредерик Моро приехал в Париж учиться и ещё на пароходе увидел красавицу мадам Арну. Он страстно влюбился, стал бывать у её мужа — богатого и неглупого коллекционера живописи, — а потом постепенно, очень медленно, добился взаимности своей мадам.

Это страшно актуальная книга — перечтите, например, последнюю, шестую главу второй части, где интеллигенция (как ещё назвать эту мыслящую и недовольную часть общества?) в феврале 1848 года высказывает претензии умирающей Июльской монархии. Это были 18 лет лжи, застоя и коррупции. Уже идут демонстрации с лозунгами «Долой воров». «Гости не замедлили прийти в возбуждение, так как все одинаково негодовали на Власть. Негодование их было сильно и питалось одной только ненавистью к несправедливости; но наряду с правильными обвинениями слышались и самые нелепые упрёки. Фармацевт сокрушался о жалком состоянии нашего флота. Страховой агент не мог простить маршалу Сульту, что у его подъезда стоят два часовых. Делорье обличал иезуитов, которые открыто обосновались в Лилле». Как всегда, радикалы обвиняют умеренных в предательстве. Как всегда, важным обвинением становится зажим свободы слова: «С тех пор как утвердилась “лучшая из республик”, состоялось тысяча двести двадцать девять процессов по делам печати, плодами которых для авторов явились: три тысячи сто сорок один год тюремного заключения и небольшой штраф на сумму семь миллионов сто десять тысяч пятьсот франков». Не правда ли, мило? Как всегда, кризис сопровождается потоком нелепейших запретов: «— Да чего только не запрещают! — воскликнул Делорье. — Запрещают курить в Люксембургском саду, запрещают петь гимн Пию Девятому! — Запрещают и банкет типографщиков! — глухо произнёс чей-то голос». Наконец, что называется, «груша созрела» (Король-груша — Луи Филипп II, прозванный так из-за действительно чрезвычайного сходства лица с известным фруктом). Накануне великих потрясений мадам Арну наконец даёт согласие прийти к Фредерику на свидание. И вот в ночь на то самое 22 февраля, когда начинается восстание на площади Мадлен, заболевает сын мадам Арну, у него круп. Мадам Арну воспринимает это как предупреждение небес насчёт того, что ей нельзя идти на свидание. Разочарованный Фредерик идёт к куртизанке, которую вожделеет, пользуясь полной взаимностью. Её зовут Капитанша. «Фредерик вошёл в будуар. Капитанша появилась в нижней юбке, с распущенными волосами, вне себя. — О, благодарю! Ты спасаешь меня! Это уже второй раз! И никогда не требуешь награды! — Прошу извинить! — сказал Фредерик, обвив её стан обеими руками. — Что такое? Что ты делаешь?.. — пробормотала Капитанша, удивлённая и вместе обрадованная таким обращением. Он ответил: — Я следую моде, ввожу реформу. Не противясь ему, она упала на диван; он осыпал её поцелуями, она продолжала смеяться. Остаток дня они провели у окна, глядя на улицу, полную народа». Заметим, что «ввожу реформу» — фразеологизм, означающий ещё и «улучшаюсь», полезная вещь — примечания.

Это великая метафора, рискну сказать — главная метафора французской литературы: если тебе по объективным причинам (они находятся всегда) не отдаётся идеальная возлюбленная, ты утешаешься с куртизанкой. Революция — это и есть утешение с куртизанкой, с Капитаншей, потому что Свобода, по Цветаевой, как раз и есть «гулящая девка на шалой солдатской груди». Идеал никогда не осуществляется — вместо него всегда суррогат, продажная страсть. При этом Капитанша действительно любит Фредерика, и куртизанки любить умеют, и делают это даже профессиональнее романтических святош, — единственная вина её в том, что она не мадам Арну. И от этой связи рождается ребёнок, который тут же умирает, потому что Флобер уже почувствовал эту роковую фаустианскую тему в трактовке революций: ребёнок, родившийся от пылкой страсти главных героев, умирает и в «Воскресении», и в «Тихом Доне», и в «Лолите» (случайно выживает в «Докторе Живаго», но там её чуть людоед не съел). От адюльтера интеллигента с символом Родины может родиться только нежизнеспособное общество. А у интеллигента вскоре после этого начинается роман с банкиршей, такой себе нэп, не приносящий счастья ни одному из них.

Вы спросите — неужели не может быть нормальной любви, без роковых страстей, без многолетних воздыханий, а просто нормальной жизни с нормальной девушкой (читай: властью)? Ну вот не может, что хотите делайте; есть же Луиза Рокк, прелестная девушка, подросток, потом расцветшая женщина, которая искренне влюблена в этого самого Фредерика Моро, и брак их как бы решён. Но вот скучно ему с ней, хотя у неё сорок пять тысяч ливров годового дохода. И говорить об их союзе, отлично понимает читатель, загипнотизированный Флобером, — так же нелепо, как предлагать России сожительство с прежней монархией: ну, ребята, побузили, и будет, альтернатива-то ещё хуже… Не слушает Россия, не хочет. Неинтересно.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

«Люди людей еши» «Люди людей еши»

Неурожайные года и голод на Руси

Дилетант
Дмитрий Харатьян, Сергей Жигунов и другие гардемарины — как они выглядят сейчас Дмитрий Харатьян, Сергей Жигунов и другие гардемарины — как они выглядят сейчас

Как изменились актеры из фильмов о гардемаринах и что с ними сейчас

Cosmopolitan
Такси на конной тяге Такси на конной тяге

История городского транспорта России XIX-XX века

Дилетант
Сексуальное насилие в Голливуде: самые громкие дела в истории «фабрики грез» Сексуальное насилие в Голливуде: самые громкие дела в истории «фабрики грез»

Сексуальные домогательства в Голливуде носят, похоже, массовый характер

Cosmopolitan
Клио на баррикадах Клио на баррикадах

Дискуссию о преподавании истории продолжает Леонид Кацва

Дилетант
Вне игры: чем сейчас занимается бывший миллиардер, предвидевший проблемы Cyberpunk 2077 Вне игры: чем сейчас занимается бывший миллиардер, предвидевший проблемы Cyberpunk 2077

Михал Кичиньский покинул CD Projekt Red на первых этапах создания Cyberpunk 2077

Forbes
Экю, пистоли, ливры… Экю, пистоли, ливры…

Давайте же разберёмся, что такое ливр, экю, пистоль и более поздний луидор

Дилетант
Планета обезьянник: таймлайн давления государства на рейвы с 1990-х и до наших дней Планета обезьянник: таймлайн давления государства на рейвы с 1990-х и до наших дней

История рейвов в России: как они начались и почему закончились

Esquire
Орловский дуплет Орловский дуплет

Особую сложность при атрибуции портретов представляют изображения военных

Дилетант
Как инженер-ядерщик с русскими корнями придумала «умную» карту деловых связей и попала в список Forbes Как инженер-ядерщик с русскими корнями придумала «умную» карту деловых связей и попала в список Forbes

Как 28-летняя Екатерина Парамонова попала в рейтинг «30 до 30» Forbes

Forbes
Верные слуги короля Верные слуги короля

С XVII века королевские мушкетёры стали привилегированными войсками

Дилетант
Директора по наследию — о винтажных драгоценностях в архивах брендов Директора по наследию — о винтажных драгоценностях в архивах брендов

Хранители наследия главных ювелирных домов возвращают ценные экспонаты прошлого

РБК
«Мне не в чем оправдываться» «Мне не в чем оправдываться»

26 декабря 2020 года в возрасте 98 лет ушёл из жизни Джордж Блейк

Дилетант
Прошел ли президент проверку на профпригодность Прошел ли президент проверку на профпригодность

Владимир Путин — константа российской государственности

СНОБ
Александр, сын Ярослава Александр, сын Ярослава

Почему мы почти ничего не знаем об Александре Невском

Дилетант
Хочешь музык новых самых? Хочешь музык новых самых?

Музыкальные радиостанции включают исключительно какую‑то дрянь

GQ
Подлинная история д’Артаньяна Подлинная история д’Артаньяна

Жизнь д’Артаньяна точно нельзя назвать скучной

Дилетант
48 м² 48 м²

Дизайнер Мия Карлова оформила квартиру в стиле кинфолк, но на московский лад

AD
Лучше, чем жизнь Лучше, чем жизнь

Традиционно самыми ресурсоемкими считались спецэффекты для кино

Популярная механика
Пол Томас Андерсон и Милла Иовович Пол Томас Андерсон и Милла Иовович

Пол Томас Андерсон и Милла Йовович – о фильме «Охотник на монстров»

Maxim
Анна Ларина-Бухарина Анна Ларина-Бухарина

Книга воспоминаний Анны Лариной-Бухариной

Дилетант
Существует ли «быстрый» и «медленный» метаболизм: рассказывают ученые Существует ли «быстрый» и «медленный» метаболизм: рассказывают ученые

Но действительно ли обмен веществ может быть быстрым или медленным?

Популярная механика
Крёстная мать перестройки Крёстная мать перестройки

Маргарет Тэтчер лучше всех почувствовала возможность перелома в Советском Союзе

Дилетант
Взлет разрешен Взлет разрешен

Ученик Николая Цискаридзе, который воспарил до Спартака, Зигфрида и Щелкунчика

GQ
Забытый защитник Москвы Забытый защитник Москвы

В 1382 году оборону Москвы возглавил литовский князь, внук Ольгерда

Дилетант
«Амбиций у меня вообще поубавилось, тем более в бизнесе»: главное из интервью Олега Тинькова на «Дожде» «Амбиций у меня вообще поубавилось, тем более в бизнесе»: главное из интервью Олега Тинькова на «Дожде»

Олег Тиньков рассказал о борьбе с болезнью и сорвавшейся сделке с «Яндексом»

VC.RU
От «мира любой ценой» до мировой войны От «мира любой ценой» до мировой войны

Мюнхенский договор 1938 года оказался безуспешной попыткой предотвратить войну

Дилетант
Игорь Вдовин: «Было бы прекрасно, если бы музыка спасала от паники» Игорь Вдовин: «Было бы прекрасно, если бы музыка спасала от паники»

Композитор Игорь Вдовин о свободе самовыражения и раздражающую музыку в кафе

РБК
Инклюзия, пирсинг и кроксы: история одного опекунства Инклюзия, пирсинг и кроксы: история одного опекунства

Если ребенок не может ничего объяснить, можем ли мы принимать решения за него?

Psychologies
Голос мира Голос мира

Аида Гарифуллина – о том, как она создает себе новогоднее настроение

Grazia
Открыть в приложении