Андрей Донатович Синявский — фантаст, философ и филолог

Дилетант18+

Андрей Синявский

Портретная галерея Дмитрия Быкова

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЁН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БЫКОВЫМ ДМИТРИЕМ ЛЬВОВИЧЕМ

1.

В этом году фантасту, философу и филологу Андрею Донатовичу Синявскому исполняется 100 лет, из которых он прожил 71 — по нынешним временам немного. Марья Розанова, его жена, муза и соратница, пережила его на 27 лет и умерла в декабре 2023 года, и знаменитый дом в Фонтене-о-Роз осиротел; есть идея сделать в нём культурный центр русской эмиграции, с резиденциями и библиотекой, но «скоро сказка сказывается». Столетие Синявского широко отмечается во всём мире — университеты проводят научные конференции, переиздаются книги, пишутся по-прежнему горячие и отнюдь не юбилейные по духу статьи, и только в России, кажется, эта дата будет отмечаться в основном по кухням. Впрочем, Синявский против такого юбилея отнюдь не возражал бы, поскольку выпить любил, а к торжественным мероприятиям был холоден, если не враждебен. И наверняка ему приятно, что в нынешней России он ещё менее ко двору, чем ровно шестьдесят лет назад, во дни своего процесса. Тогда он — до разоблачения — был, по крайней мере, доцентом МГУ, а в нынешней и носа бы из подполья не высунул; у него был оборудован в арбатской квартире такой подпольный кабинет, клетушка, где хранились запретные книги и собственные рукописи, — вот в наше время он там бы и сидел. И всё равно посадили бы.

Меня всегда поражало дружное, удивительно единодушное негативное отношение к Синявским со стороны коллег и современников — необязательно правых, консервативных, континентовских, традиционалистских, но и в диссидентской среде, и среди самых нейтральных обывателей. Правда и то, что эта пылкая и синхронная нелюбовь многих компенсировалась отчасти нежностью и преданностью немногих, наиболее интересных и непредсказуемых людей, не принадлежащих ни к какой идеологической группе, кружку или секте. Собственной секты у Синявских не было — слишком разношёрстная компания собиралась у них за столом, и единодушия в этой компании не было даже по ключевым вопросам — например, по отношению к Солженицыну или к октябрьским событиям 1993 года. И как-то все уживались, хотя сегодня всех разбросало невообразимо — представить не могу, что сиживал за одним столом с Олесей Николаевой или Владимиром Вигилянским, Викторией Шохиной (о! о!), Ефимом Гофманом (нет!) и Эдуардом Лимоновым, хотя Лимонов, чуть ли не единственный из их литературных питомцев, мне по-прежнему симпатичен. Общаться я с ним перестал, общества своего ему не навязывал, но вчуже уважал, что его, кажется, огорчало. Но если всех этих людей, при абсолютном несходстве, сближала любовь к АД и МВ, то загадки столь интенсивной враждебности к ним в самых, казалось бы, мирных людях я не понимал вовсе. При их именах перекашивало святош, которые даже о личных врагах плохо не говорили. И это притом, что я знал мало людей добрее, умнее и попросту красивее, чем МВ, а сам Синявский производил впечатление человека смиренного, причём не в бытовом, а в религиозном смысле, и голос у него был тихий, и манеры уютные, и только во время лекций случалось ему — особенно при чтении стихов — взорлить, набрав убедительности и победительности. По зрелом размышлении я вынужден признать, что тут срабатывает самый неумолимый аргумент — пресловутый Q-фактор, то есть фактор качества. Синявский мне сказал в одном интервью, что эстетические разногласия непримиримее политических, и при этом апелляция к эстетике надёжнее, нежели к этике: совесть почти всегда можно уговорить (не зря, добавлю от себя, совесть-Соня у Достоевского сделана проституткой), тогда как в эстетике всё-таки понятно, кто умеет писать или рисовать, а кто нет. Синявский раздражал многих современников, да и потомков отчасти, именно тем, что гений — вообще довольно серьёзное испытание для сверстников, его трудно терпеть, как-то хочется унизить, запихнуть в более удобную нишу, где он никому не помешает (диссидент там или искусствовед, мало ли). В то время как Синявский был писатель, именно и прежде всего писатель, человек слова, сочинитель сюжетов, изобретатель запоминающихся реплик, коллизий и персонажей, мастер описаний и парадоксальных финалов, сатирик и сентименталист, и сам это про себя прекрасно понимал. «Стыдно сознаться, но весь этот разговор в душе, между судом и следствием, и весь этот, если угодно, роман, сочиняемый в антрактах, для роздыха, в ожидании приговора, затеян единственно в качестве доказательства, что я — писатель. Я — писатель!.. Рассыпься в прах, вороньё! Идите прочь!.. Забавляйтесь, сколько влезет. Растирайте с грязью. Предатель? Враг? Смердяков? Изверг рода человеческого? Иуда? Антисемит? Русофоб?.. Жид?! Жид?! Валяйте сюда и жида… Под градом ругательств я как-то уменьшаюсь — линяю, линяю. Перестаю себя видеть. И ничего не остаётся. Как объявили (и ещё объявят) матереубийцей, и никто слова не замолвит, — о чём ещё толковать? Спросят когда-нибудь: кто ты? кем был? как звать?.. Из гроба прошелестю: — пи-пи-пи-пи-писатель… Дайте мне бумажку, я чего-нибудь сочиню!..»

И мы поэтому сосредоточимся здесь на литературе, отчасти, может быть, эссеистике (эту грань он стирал, и «Прогулки с Пушкиным» — прежде всего первоклассная проза, хотя и замечательный пушкиноведческий труд, один из очень немногих дельных в нашей литературе, сравнимый разве что со статьями Брюсова, Мережковского и Гершензона). Не станем в который раз пересказывать историю процесса Синявского и Даниэля, их зарубежных публикаций, их лагерной и послелагерной участи. Не будем разбирать историю его дружбы, ссоры и примирения с Владимиром Максимовым и увлекательнейшей по-своему истории соперничества «Синтаксиса» с «Континентом». Синявского, теперь-то это очевидно, посадили не за то, что он печатался за границей. Ведь и Беркович, и Петрийчук сидят не за мифическое оправдание терроризма, а просто потому, что Беркович лучший современный русский поэт, а Петрийчук лучший современный драматург. Если бы это было не так, сидели бы другие люди. Во всём мире отсидка не является критерием качества, а в России является, потому что у автократической системы слабый головной мозг, но безупречный спинной: инстинкты, рефлексы. Синявский сказал про стилистические разногласия с советской властью (хотя приписывалась эта фраза ещё в двадцатые годы много кому), и эта формула — яркая, как всегда у него, — ушла в речевой обиход, но вообще-то разногласия у них были по тому самому Q-фактору. Советская власть была во многих отношениях так себе — в том числе стилистически: с последовательностью и цельностью было у неё плоховато, а вот Синявский в этом смысле как раз ого-го. Его посадили не за то, что он печатался за рубежом (и даже не за то, что сделал это первым: в семидесятые это уже стало трендом, Стругацкие и Окуджава отделались дежурными покаяниями, Искандеру всего лишь сборник рассыпали). Их с Даниэлем взяли потому, что они печатали там первоклассную прозу — такую прозу, за которой чувствуются тенденция и сила, даже, пожалуй, власть. Это было как новая литературная волна, представленная в России главным образом Аксёновым — и то до «Ожога» и «Крыма» Аксёнов работал в четверть силы. Впечатление от текстов Синявского — как будто в удушливую комнату вдруг ворвалась струя резкого, холодного кислорода, и немудрено, что поначалу он обжигает отвыкшие от такого шока дыхательные пути.

2.

Первые мои впечатления от прозы Синявского, писанной ещё в 1956–1958 годы, были именно шоковые. С этим шоком не могли справиться и первые читатели, упрекавшие его в порнографии (нету и близко) и цинизме (на это Синявский, помню, говорил: но кто же может смотреть на голую женщину иначе? Обожествляя и облизываясь? Разве что маниак, — он произносил это «маниак» с великолепной иронией). Это был другой взгляд на вещи — отчасти, конечно, продолжающий прерванную традицию двадцатых годов, но большею частью совершенно оригинальный. Помню, как заворожила меня фраза: «Раздетая донага, Марина делала гимнастику. В трюмо бесшумно прыгали розовые овалы». Это было убийственно точно, и сразу всё становилось понятно про Марину. Да там на каждом шагу были брильянты.

«Музыка потекла. Она была с цветными разводами — как вода на улице, когда прольют керосин». «Последнее время, по ночам, с ним бывало такое: вдруг он вспоминал, что должен умереть, и начинал бояться. Особенно часто это случалось, когда он лежал на спине». «Это было подобно взрыву атомной бомбы. Число жертв и разрушений в первый момент установить невозможно. Всё стёрто с лица земли, и сражаться больше не с кем. Но где-то, на окраине, хоть один человек, да уцелеет. Он встаёт, и встряхивается, и крутит в пальцах чайную ложечку, залетевшую к нему в рукав с витрины какого-нибудь (тоже взорванного) ювелирного магазина. И видит, что кроме этой ложечки ничего у него нет — ни дома, ни семьи. Потом вспоминает дальше и видит, что долгожданная дочка погибла при катастрофе, и сворачивая ложечку в задумчивый узелок, замечает ещё, что вдвойне опозорен — как муж и как прокурор. И не понимает, что же делать ему с исковерканной ложечкой, а также — причём здесь гражданин Рабинович, когда его собственная жена... И говорит:

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

«Перемолотый край, где сопки нетронуты, а долины истерзаны» «Перемолотый край, где сопки нетронуты, а долины истерзаны»

Желание восстановить историю семьи может привести к историческому расследованию

Дилетант
Теория крохотных черных дыр Стивена Хокинга, нашла подтверждение на дне моря Теория крохотных черных дыр Стивена Хокинга, нашла подтверждение на дне моря

Ученые, кажется, нашли крошечную черную дыру, о которой писал Стивен Хокинг

ТехИнсайдер
Вон из России! Вон из России!

Осенью 1922-го от причалов отходили не только корабли с белогвардейцами

Дилетант
Тело жизни Тело жизни

Деми Мур о выборе ролей, эйджизме и ошибках, которые нужно совершать

Grazia
Дядька императора Дядька императора

В Российской империи воспитание царских отпрысков было делом политическим

Дилетант
7 самых распространенных способов обмана на шиномонтаже 7 самых распространенных способов обмана на шиномонтаже

Как не попасться на крючок мошенников в шиномонтаже

Maxim
Александр Фадеев Александр Фадеев

Мы вспомнили об Александре Фадееве, чьих романов сейчас никто не читает

Дилетант
По местам Дягилева в Петербурге. Отрывок из книги По местам Дягилева в Петербурге. Отрывок из книги

Какие места в Петербурге определили творчество Сергея Дягилева

СНОБ
Клио на баррикадах Клио на баррикадах

Дискуссию о преподавании истории продолжает Леонид Кацва

Дилетант
Интерес к «Просвещению» Интерес к «Просвещению»

С чем связан выход «Сбера» из капитала «Просвещения»

Ведомости
Гедимин и его потомки Гедимин и его потомки

Все правители Москвы со времён Василия I были потомками литовских князей

Дилетант
Современный комфорт Современный комфорт

Просторная квартира для молодой семейной пары с детьми в минималистском стиле

SALON-Interior
Михаил Горевой: «Я прожил, как кошка, девять жизней» Михаил Горевой: «Я прожил, как кошка, девять жизней»

«Кино это как какой-то наркотик, который вызывает ломку»

Коллекция. Караван историй
Что такое духовность и как ее развивать: 6 способов Что такое духовность и как ее развивать: 6 способов

Кто может называть себя духовно богатой личностью?

Psychologies
АУК — это мы все АУК — это мы все

Аутентичная уральская кухня — проект, который изменил всю мою жизнь

Bones
Эксперимент с медданными Эксперимент с медданными

Минздрав, Минцифры и Минэк смогли договориться об эксперименте с медданными

Ведомости
Сядь в позу Сядь в позу

Йога и ее вариации: как не запутаться в стилях и направлениях

Лиза
Маршрут перестроен Маршрут перестроен

Почему мы застреваем в одном стиле и как это исправить

Добрые советы
Чистые помыслы Чистые помыслы

Какие существуют альтернативы традиционному дизельному топливу для яхт?

Y Magazine
Связь поколений Связь поколений

Даже если дети не сразу готовы стать вашими преемниками, они всегда рядом

Bones
Что можно и чего нельзя делать при уходе за зоной декольте: советы дерматологов Что можно и чего нельзя делать при уходе за зоной декольте: советы дерматологов

Зона декольте требует особого внимания

VOICE
Как понимать картины в музее: простые советы от искусствоведа Как понимать картины в музее: простые советы от искусствоведа

Как правильно воспринимать произведения искусства?

Psychologies
За свободу Ирландии! За свободу Ирландии!

Событие, благодаря которому яхта Asgard стала знаменитой на весь мир

Y Magazine
Обманный маневр Обманный маневр

«Ведомости. Спорт» вспоминает громкие случаи мошенничества в мировом спорте

Ведомости
Шитье-бытье Шитье-бытье

В Париже показывают шедевры вышивки золотом

Weekend
Ты и вы Ты и вы

«Ты» и «вы» — стекла калейдоскопа, разделяющие мир на свое и чужое

Seasons of life
Ольга Звагольская Ольга Звагольская

Креативный редевелопер Ольга Звагольская создала «Третье место» и арт-ярмарку

Собака.ru
Наука в фантастике: эпизоды истории Наука в фантастике: эпизоды истории

Как появились ориентированные на подростков журналы, публикующие фантастику

Наука и жизнь
Масло Масло

Им не испортишь кашу. Повара его обожают, а врачи недолюбливают

Здоровье
«Если нет хорошего города, построй его!» «Если нет хорошего города, построй его!»

Предприниматель Владимир Седов уже десять лет строит новый город — Доброград

Монокль
Открыть в приложении