Что стоит знать перед восхождением. Отрывок из книги альпиниста Александра Абрамова
В издательстве «Бомбора» выходит книга десятикратного покорителя Эвереста Александра Абрамова «Ген высоты». В ней он рассказывает не только о своих восхождениях, но и о том, как они должны быть организованы для новичков и опытных туристов. «Сноб» публикует отрывок
«Последнее слово»: за кем
«Последнее слово на восхождении всегда остается за Горой. За иллюзию и обман она может жестоко наказать как гида-профессионала, так и дилетанта, ведомого на большие высоты тщеславием и амбициями».
Анатолий Букреев. Над облаками.
Наверное, можно в чем-то согласиться с мэтром советского и казахстанского альпинизма, а можно с чем-то и поспорить. Не буду лукавить, смерть в горах — дело довольно привычное. Когда я только начинал заниматься в секции альпклуба МЭИ, каждый год мы теряли одного-двух человек из 200 его членов. Даже на сборах нас могли сразу же снять с маршрута и отправить на спасательные работы. Это еще одна неотъемлемая сторона альпинизма. От нее не уйти, не скрыться.
«Может, и меня когда-то вот так будут спускать», — думал я во время своих первых спасов . Мне было всего 18 лет, я был, по сути, мальчишкой, и вся жизнь была впереди. А смерть — хоть и рядом, — но какое-то «нормальное», что ли, приложение к альпинистской жизни. В общем, относились мы к этому делу если и не с легкомыслием, то достаточно спокойно. Ну есть, значит, так надо.
Бывали и у меня «смертельные» срывы в горах.
Однажды я летел вниз 30 метров в свободном падении. Это был один из первых моих выездов в Крым. Нас учили: срыв — это смерть. Срываться — нельзя. Почему? Снаряжение было плохое и недостаточное, веревки порой ненадежные, строительные каски заменяли альпинистские шлемы. И в случае ошибок или непредвиденных ситуаций все это никак не помогало предотвратить наихудший исход.
Я летел и бился о скалы. Мимо меня пролетала веревка, я инстинктивно хватался за нее, сжигая вплоть до мяса кожу на пальцах. Мне оставалось лететь, по всей видимости, секунды три, и я все думал: когда же я, наконец, умру? Когда я перестану себя ощущать? У меня же срыв произошел — и, значит, я должен умереть. Это ведь непреложное правило. Я спокойно, беспристрастно ждал этого момента, ни о чем другом не думал, ничего не ощущал.
Вдруг — затмение: я повис на веревке. Живой. Очень удивился.
Между мной и моим страхующим не было ни одной точки страховки. 30 метров голой, не обработанной страховочными точками скалы. Мы уже прошли почти весь маршрут и вылезали наверх.
Цель близка: немного расслабился, раздухарился, так сказать. И я решил чуть-чуть усложнить последний участок маршрута.
Мой страхующий был достаточно опытный товарищ, он догадался обогнуть дерево, растущее на скале (хорошо, что на крымских маршрутах часто встречается растительность), и мы вместе на этом дереве — сосне — и повисли.
Это спасло нам жизнь. Чудом. А должны были бы неминуемо погибнуть.
Меня очень сильно отругали в секции за этот эпизод, потому что я пошел на маршрут большей сложности, чем имел право. Нас наказали и лишили на полгода права на участие в мероприятиях секции. Я мог продолжать ходить на тренировки, но на сборы меня не пускали. Меня это сильно уязвило: как же так? Я прошел классный маршрут, я показал, что я более сильный, нежели меня оценивают. Ну сорвался в конце, ну ничего страшного — живой же остался. А меня загоняли в какие-то ограничивающие рамки. А я этого не любил.