Александр Петров – о «Человеке божьем», власти и выходе из зоны комфорта
Вот уже некоторое время Александр Петров не появлялся в больших проектах, не давал интервью и не становился главным героем новостной повестки. Мы решили это исправить – не только потому что соскучились по Саше, но и потому что он соскучился по нам.
14 октября с его участием выходит фильм «Человек божий», который стал второй картиной сербского режиссера Елены Попович. Это история про греческого святого Нектария, которого отвергали при жизни, но провозгласили святым после смерти. Петров здесь сыграл верного помощника Нектария, это его первая роль на английском языке, настоящий выход из зоны комфорта и знаковый этап в карьере.
Мы посмотрели эту картину до выхода в прокат, и она действительно оказала на нас влияние, заставила остановиться и посмотреть на себя со стороны. Такой же эффект она произвела на Петрова.
Мы встретились с Сашей в его уютном офисе, поговорили о новом кино, людях и обстоятельствах, под давлением которых они меняются, а еще пофотографировались под бессмертную балладу The House of the Rising Sun и Джими Хендрикса.
GQ: В этом году тебя видно намного меньше, чем в тех же 2020-м и 2019-м. Что это за затишье?
Александр Петров: Я от многого отказывался, но не потому что такая тенденция сложилась. Критики писали, что «Петрова много», но я на этом вообще не заострял внимания. Если бы были сценарии, которые мне нравились, я бы их брал. Просто некоторые проекты еще не вышли – «Надвое» Валерия Тодоровского, «Декабрь» Клима Шипенко. В обозримом будущем они выйдут. Это будет здорово, я уже соскучился по большому экрану. Сейчас «Человек божий» выходит – такое маленькое камерное кино. Эта пауза естественным образом произошла, не то, что я встал и сказал, что ухожу.
Как ты попал в проект «Человек божий»?
Случайно, как и все в моей жизни.
Не смутило, что у режиссера Елены Попович был только один фильм до этого?
Знаешь, не смутило, хотелось попробовать. Это первый опыт на английском языке, и мне хотелось его получить не в большом блокбастерном фильме, где можно обосраться, а в маленькой камерной истории с серьезной темой и в очень правильной атмосфере. Плюс я сначала пообщался с Еленой в Москве, когда она прилетала на знакомство со мной и прокатчиками. Я понял, что мне бы хотелось с таким человеком работать. Она увлечена своей историей, сценарием, абсолютно простая, несмотря на то, что прожила много лет в Лос-Анджелесе. Потом она переехала в Афины, влюбилась в Грецию, написала сценарий. Эта история заслуживает как минимум уважения и согласия на то, чтобы поехать туда сниматься. Собственно, поехал и снялся.
Сложно было играть на английском?
Очень. Я не могу сказать, что хорошо знаю английский. Это моя большая проблема, с которой я пытаюсь бороться и учу язык. Я вроде как более-менее его знаю, но, когда говорю на нем, какие-то акценты есть, неправильные ударения. Это мы все прошли с Еленой, она мне все подсказала, рассказала, от нее шла большая помощь. Она же сербка, у нас одна языковая группа. Не говорит по-русски, но понимает.
Ну и как считаешь, справился?
Не знаю, это уже зрителям решать. Мои знакомые и друзья говорили, что главная проблема русского артиста в том, что он не думает на английском языке. Вроде говорит текст, но хрен пойми, про что думает. Думаю, в дубляже стало лучше, язык выровнялся. Я старался делать нормальное произношение – порой получалось, порой нет. Это опыт. Приезжали ребята, которые живут в Лондоне или Нью-Йорке, – у них одно произношение. Греки говорят на английском по-другому, у Микки Рурка вообще третье произношение. То есть такой диссонанс иногда помогает кино, а иногда – нет. Здесь, мне кажется, он не очень помогал, а с дубляжом, с русским восприятием стало хорошо. Я смотрел, мне понравилось, история приобрела чуть больше, чем в ней было.
Не кажется ли тебе, что массовому зрителю придется приложить усилие для просмотра этого кино? Например, мы первые десять минут прямо старались втянуться в фильм, но потом одухотворились. Просто требования к контенту сейчас такие, что он должен цеплять тебя с первых секунд.
Понимаю, о чем вы говорите. У меня тоже такое было во время просмотра, абсолютно с вами согласен. Современная жизнь – она такая. Но это решение режиссера сделать так, ее выбор, ее право. Зато потом, когда ты выходишь из кинозала, понимаешь, что с тобой что-то произошло. Ты же себе не врешь, ты себя не обманываешь. Для меня это очень неровное кино. Мне оно нравится своей неровностью. Где-то правильно долгое, где-то неправильно долгое. В этом кино есть штука необъяснимая, заставляющая задуматься. После просмотра ты немножко становишься чище, начинаешь думать о вещах, про которые часто забываешь. О помощи людям, об отношении к деньгам, собственной значимости, власти и так далее. Особенно в мегаполисе, где мы в своем потоке стремимся к чему-то, идем от цели до цели, выстраивая путь в ежедневнике, но забываем о том, что иногда надо остановиться и посмотреть вокруг. Это фильм о таких вещах. Я лично задумался. Часто фильмы бывают вылизанными: с офигенной работой артистов, оператора, с драматургией, монтажом, музыкой – все