Конго тьмы
Сто сорок лет назад на Берлинской конференции была решена судьба Конго. Ее участники вверили ее королю Бельгии Леопольду II. Это привело к катастрофе.
Мы плыли в настоящую великую Африку, в край непроходимых лесов, гнилостных испарений, нерушимого безмолвия, грозных негритянских тиранов, засевших у слияния нескончаемых рек. За пакетик лезвий «Жиллет» я надеялся получить здоровенные слоновьи бивни, ослепительных птиц, девочек-рабынь. Луи Фердинанд Селин. Путешествие на край ночи
Прогресс и немного романтизма
В XVIII столетии из Британии в Африку отправлялись жадные до денег работорговцы, в XIX веке – охочие до впечатлений миссионеры и путешественники. Тем и другим в одном лице был Давид Ливингстон (1813—1873).
Выходец из простой шотландской семьи, он изучал по молодости богословие и медицину, а в 27 лет отправился проповедовать Слово Божие в Африку.
Ливингстон верил в прогресс, верил в то, что три «C», «Commerce, Christianity, Civilisation» («коммерция, христианство, цивилизация»), принесут процветание в африканскую глушь. Сам он коммерцией не занимался, зато распространял христианскую веру среди туземцев, обучал их полезным навыкам, в том числе грамоте и приемам ведения сельского хозяйства. Еще он неустанно исследовал Африку. Он стал одним из первых европейцев, кто пересек Африку от одного побережья до другого, от берега Атлантического океана до Индийского. Он и умер во время путешествия по Центральной Африке.
Теперь этим регионом заинтересовались другие люди – политики. Даже Бисмарк – человек, вроде бы равнодушный к прелестям Африки, – сказал, что наша задача освоить «внутренние районы континента». Туда должны прийти торговля и образование.
Освоить, прийти – эти слова подразумевали переселение больших масс людей, массовую миграцию европейцев в Африку.
Ливингстон был идеалистом и действовал в одиночку, обходясь почти без помощников.
Ему на смену пришел человек совсем другой формации – жадный, безжалостный, беспринципный. Его звали Стэнли.
Даже среди бескрайнего африканского простора такой человек, как Стэнли, мог стеснить своего собеседника, ведь за его спиной толпился караван из двух сотен носильщиков, слуг, телохранителей, воинов.
Приглашенная звезда
Путешественник и журналист Генри Мортон Стэнли (1841—1904) стал звездой Берлинской конференции. Его пригласили в качестве «видного эксперта». У него было много пороков – жестокость, алчность, непомерное тщеславие, но Африку он в самом деле знал в отличие от всех этих дипломатов, привыкших действовать только за письменным столом. Стэнли упивался своим величием, он постоянно рассказывал о приключениях, пережитых им в Африке, но не забывал и о собственной выгоде.
Официально он был членом американской делегации, но при этом лоббировал интересы бельгийского короля Леопольда II – был, так сказать, секретным агентом монарха, обязавшимся не обделить его при разделе Африки. Выступая на публике, он постоянно возвращался к рассуждению о том, как выгодно было бы для всех позволить королю Леопольду создать на территории Конго свою колонию.
Внешне Стэнли выглядел неказисто: невысокий, плотно сбитый человечек. «Это решительный, некрасивый, маленький человек», – так отозвалась о нем британская королева Виктория, встретившаяся с ним, когда он находился в зените славы. Но едва он начинал говорить, всё внимание публики было обращено к нему.
Жизнь его начиналась тяжело и беспросветно. Своего отца он не знал. Матери этот незаконнорожденный ребенок был не нужен, и она отдала его в работный дом, где он промучился до пятнадцати лет. Вот как журналист описывает условия, в которых он жил: «Здесь царила тюремная дисциплина. Играть дети могли только тогда, когда погода не позволяла работать. Многие не выносили зверских избиений» (И. А. Муромов. «100 великих путешественников», 2011).
Его спасла мечта. С юности он хотел стать репортером. Поначалу он писал репортажи о стычках с индейцами, а когда в 1867 году Великобритания после ареста нескольких ее подданных в Эфиопии направила туда экспедиционный корпус, туда же корреспондентом от бульварной газеты «Нью-Йорк Геральд» поехал и Стэнли. Он присылал известия прямо с передовой.
Его сообщение о взятии крепости Магдала, где укрывался эфиопский император, газета опубликовала даже раньше, чем об этом узнало британское правительство. У этого трюкачества была, впрочем, коррупционная составляющая. Телеграммы в Лондон отправлялись из египетского Суэца. Но Стэнли подкупил телеграфиста, и тот отсылал его репортажи в Нью-Йорк, а уж потом, когда находилось время, передавал в Лондон сверхсрочные новости, уже успевшие устареть.
Звездный час репортера и путешественника настал в октябре 1869 года, когда та же газета направила его в Африку на поиски Давида Ливингстона. Это была невыполнимая задача: найти на огромном континенте одного-единственного пропавшего человека, о перемещениях которого, казалось бы, нельзя было узнать даже у туземцев, говоривших на черт знает какой тарабарщине, а не на плохоньком «пиджин инглиш».
Впоследствии биографы убедились, что и сам Стэнли вряд ли верил в успех своего предприятия. Получив редакционное задание, он совсем не спешил его выполнять. Он еще почти год исправно присылал в редакцию статьи о своих путешествиях по Азии – об открытии Суэцкого канала, о раскопках в Иерусалиме, о жизни в Константинополе, пока не добрался наконец до Бомбея и уж оттуда пустился в путь навстречу судьбе.
В ноябре 1871 года, преодолев свыше 3500 километров, Стэнли и впрямь нашел этого заплутавшего европейца. «Doctor Livingstone, I presume?» («Доктор Ливингстон, я полагаю?»), – спросил он изумленного миссионера на берегу озера Танганьика.
Так они сошлись, говоря пушкинскими словами, «волна и камень, стихи и проза, лед и пламень не так различны меж собой». Ливингстон был очарован дикой Африкой, Стэнли ее ненавидел. «Я не видел там нигде никаких следов цивилизации», – как-то презрительно сказал он. Но Африка сделала его знаменитостью, Африка хорошо кормила его.
В 1874 году репортер Стэнли впервые проник вглубь Конго. Он чудом выжил там, как Одиссей в своих странствиях. Половина его спутников либо погибла в стычках с местными племенами, либо умерла от болезней. Нанятые им чернокожие работники (прежде всего носильщики) пытались сбежать. Он отлавливал дезертиров и без жалости хлестал их плеткой из кожи бегемота, наносившей необычайно болезненные удары. Особо упорствовавших он казнил.
На службе Его Величества
Вернувшись в 1877 году, Стэнли немедленно направился в Лондон, чтобы там, в коридорах власти, уговаривать британских политиков захватить Конго. Однако везде он слышал отказ. Британский флаг уже развевался едва ли не над третьей частью мира. У британской короны имелась своя «жемчужина» – Индия, и прилагать усилия для завоевания еще и Экваториальной Африки власти не захотели, понимая, что освоение этой территории, сплошь покрытой лесами, потребует очень больших инвестиций.