Жизнь на несколько биографий
В Череповце показывают этюды Василия Верещагина
В дом семьи на родине мастера привезли его работы из собрания Третьяковской галереи. Почти три десятка полотен, отражающих увиденное и воспринятое Верещагиным в Средней Азии, Индии и Китае. Бесстрашный репортер, бравый военный или охотник до перемены мест — кем на самом деле был художник, не любивший, когда его называли баталистом?
Верещагин исколесил весь мир и в поездках часто рисковал жизнью. Его притягивали вспыхивавшие в разных точках мира конфликты, а созданные им там картины превращались в свидетельства очевидца — вроде современных репортажей из горячих точек. Верещагин не был кабинетным художником. Язвительный критик Александр Бенуа даже утверждал, что «Верещагин никогда не был художником» и заслуга его перед искусством «равняется нулю», признавал при этом его талант «храброго, до безумия неустрашимого репортера», «холодного, бездушного и бессердечного протоколиста». И все же его работы, несмотря на «фотографичность», вызывали ажиотаж в России и за рубежом. Одни именовали его пророком, другие обвиняли в искажении истории. А он опять срывался в очередной поход и не знал, вернется ли домой.
«Его внешность говорила о большой физической силе»
Сам Верещагин вспоминал, что был слабым, болезненным и застенчивым ребенком. Однако ему удалось воспитать себя. В зрелые годы художник жил по строгому расписанию, вставал в шесть утра, регулярно делал гимнастику, прекрасно плавал и держался в седле. Его сын, тоже Василий, восхищенно писал об отце: «Вся его внешность говорила о большой физической силе». И это были не пустые слова. Верещагин-младший описывал курьезный случай, произошедший в США в 1901 году. Художник, чья популярность росла как на дрожжах, готовился к открытию выставки в Чикаго. Внезапно к нему в гости пожаловали два незнакомца и принялись настоятельно обещать, что обеспечат теплый прием публики. Естественно, за хороший гонорар. Предложение больше напоминало шантаж, и художник отказался. Завязалась драка, из которой художник вышел победителем — правда, с огромной шишкой на лбу.
Родители Верещагина считали рисование чем-то несерьезным и готовили сына к военной карьере. Василий с блеском окончил Морской кадетский корпус в Петербурге, но поспешил выйти в отставку. Рассказывают, что он долго искал причину, чтобы обосновать свое намерение в рапорте. И ему посоветовали сослаться на морскую болезнь, что он и сделал, и следом осуществил свою мечту — поступил в Императорскую академию художеств.
Но военное прошлое не отпускало. Его тянуло в далекие края и не страшила полная опасностей жизнь. В 1868 году Верещагин прошел боевое крещение: вместе с русским гарнизоном участвовал в обороне Самаркандской крепости — и получил орден Святого Георгия 4-й степени. В 1877-м, узнав о начале русско-турецкой войны, он поспешил присоединиться к действующей армии. Причем, как писал Верещагин-младший об отце, «с войной он знакомился не как художник, прикомандированный к одному из штабов и наблюдающий сражение с безопасного расстояния, а сам участвовал в боях и кавалерийских набегах, перенес ранение».
Жизнь художника тогда и правда чуть не оборвала турецкая пуля. Василий Верещагин участвовал в атаке миноносца «Шутка» на вражеский пароход-фрегат на Дунае и попал под обстрел. Художник потом вспоминал, что вдруг ощутил удар по бедру — словно обухом. «Поднявшись после удара, я все время стоял по-прежнему, но, чувствуя какую-то неловкость в правой ноге, стал ощупывать больное место: вижу, штаны разорваны в двух местах... Так вот что значит рана. Как это просто! Прежде я думал, что это гораздо сложнее!» Сгоряча он «не чувствовал ни боли, ни усталости», и лишь пройдя около километра повис на плечах матросов.
