Ускользающая простота
Как Геннадий Шпаликов не нашел себе места в застое
1 ноября исполняется 50 лет со дня смерти Геннадия Шпаликова — сценариста, режиссера и поэта, одного из символов эпохи оттепели, автора культового и вместе с тем плохо прочитанного. Игорь Гулин рассказывает, как Шпаликов искал ответ на вопрос, куда деваются хорошие люди, и как драма его героев повторяла его собственную.
В Советском Союзе сценарное дело было почетной профессией. Сценаристы считались не ремесленниками на подхвате, а серьезными литераторами; фамилия кинодраматурга стояла в титрах первой — перед режиссерской. Тем не менее даже лучшие из них не становились звездами. Геннадий Шпаликов — исключение. С самых первых проб его имя превратилось в символ нового оттепельного искусства — сначала среди коллег-кинематографистов, потом и для сравнительно широкой интеллигентной публики. Его смерть в 1974 году стала одним из знаков краха поколения шестидесятников.
К тому моменту, когда Шпаликов пришел в профессию, кинематографическая оттепель уже была в разгаре: вышли «Весна на Заречной улице» Марлена Хуциева и Феликса Миронера (1956), «Тугой узел» Михаила Швейцера (1957), «Летят журавли» Михаила Калатозова (1957), «Баллада о солдате» Григория Чухрая (1959), но этим прекрасным картинам все еще чего-то не хватало для ощущения решительного обновления. Шпаликов совершил в советском кинематографе маленькую революцию — не в одиночку, конечно, но он был ее лидером. Он принес открытую форму, показал, что фильм может быть не маршрутом из пункта А в пункт Б, а прогулкой. Прогулкой, не имеющей внятных целей,— от впечатления к впечатлению, от одного забавного и трогательного случая к другому.
Почти все его сценарии 1960-х годов — как раз такие фильмы-прогулки: снятый его другом Юлием Файтом «Трамвай в другие города» (1962), написанные для Виктора Турова «Звезда на пряжке» (1962) и «Я родом из детства» (1966), поставленный Георгием Данелией «Я шагаю по Москве» (1963), оставшиеся неосуществленными «Причал» и «Летние каникулы», конечно, «Долгая счастливая жизнь» (1966) и во многом «Застава Ильича» (1962–1964). Впрочем, с «Заставой Ильича» сложнее: высокий идеализм Хуциева уравновешивал легкий шпаликовский дар, и именно в этом столкновении, часто — в конфликте, рождался шедевр. Позже это сработало с Ларисой Шепитько, когда они вместе в мучениях писали «Ты и я» (1971). Чтобы создать нечто действительно значительное, Шпаликову нужен был режиссер-соавтор — партнер и противоборец, а не преданный воплотитель его замыслов.