Стекло, текущее сквозь время
Елена Стафьева о Lalique — историческом и современном
Мир Lalique отразился в их эльзасских владениях — в музее, мануфактуре и на вилле Рене Лалика,— как в хрустальной призме, причем в данном случае практически буквально. Но у Lalique есть современность, она не ограничивается хрустальными вазами и выходит далеко за пределы Эльзаса.
С потолка в фойе музея Lalique свисает гигантская люстра, для которой под сводами старого склада, где был устроен музей, пришлось установить специальную стальную балку. Впрочем, слово «свисает» совершенно не передает тот эффект, который она производит: кажется, что люстра прорастает сквозь своды своими гигантскими рублеными прямоугольными кристаллами из того, внешнего мира, где делают хрусталь, пошедший на ее изготовление, и вся соответствующая мифология — огонь, породы, печи, расплавленная хрустальная масса, мастера-стеклодувы — живо актуализируется в памяти. Люстра эта совершенно не напоминает ни цветы и стебли ар-нуво, ни элегантные фигуры и формы ар-деко, которые мы привыкли ассоциировать с предметами Lalique,— она выглядит брутально и монументально, и вполне соответствует расцветавшему тогда брутализму. Люстра была сделана в 1951 году уже при сыне Рене, Марке Лалике, который перевел Lalique со стекла на хрусталь, для центрального холла парижского Музея декоративного искусства. Она — живое свидетельство того, каким разным и каким современным всегда был Lalique.
Винжен-cюр-Модер, где находится музей, и соседний Хошбер, где находится мануфактура,— это фактически две деревни в глуши эльзасских лесов. Леса выглядят сказочно, но смысл в них для стекольно-хрустального производства был вполне практический: это дрова, а их для плавильных печей в те времена, когда они были основным топливом, требовалось огромное количество. Лес, вода и кремнеземы — вот что нужно для производства стекла и хрусталя, и все это было в здешних местах исторически, так же как исторически тут были и до сих пор остаются стекольные и хрустальные мануфактуры. Вот почему Рене Лалик в 1918 году расположился именно здесь, в северных Вогезах.
Музей совершенно уникальный — в нем есть все, что объединяет слово Lalique, от ранних украшений Рене Лалика (а он начинал именно как ювелир) до современных хрустальных фигур и коллекций, придуманных в креативной студии в последние годы. Между ними не только всем известные флаконы для духов (первый из них Лалик выплавил буквально у себя на кухне, чуть не спалив весь дом), с которых началась переквалификация Лалика-ювелира в Лалика-производителя художественного стекла, и не только такие же узнаваемые вазы «Вакханки» и «Ласточки», но и куда менее предсказуемые вещи. Например, стеклянные алтарные панели и распятие для часовни Нотр-Дам-де-Фиделите в Нормандии, сделанные Рене Лаликом в 1930-м, или тарелки, сделанные его дочерью Сюзанн Лалик-Авиланд для мануфактуры своего мужа, Theodore Haviland, тоже на рубеже 20-х и 30-х,— с аэропланами, кружащимися вокруг модели земного шара, или кораблями, бегущими по квадратным волнам,— которые внезапно заставляют вспомнить то, что делали наши авангардисты на Ленинградском фарфоровом заводе примерно в эти же самые годы.
Но если вы хотите понять, как выглядит мир Lalique, одного музея, конечно, мало — нужно непременно попасть на виллу Рене Лалика, которая, вопреки ожиданиям, совсем не мемориальный объект. Более того, современный стиль Lalique в его всеобъемлющем виде именно отсюда фактически и начался. Когда нынешний владелец Lalique, швейцарский коллекционер флаконов Lalique, предприниматель, парфюмерный энтузиаст, винодел и антрепренер Сильвио Денц купил в 2008 году компанию Lalique вместе со всем, что называется, estate, ему достался и довольно запущенный дом. На его вопрос «что это?» ответили, что это, собственно, дом, где жил Рене Лалик, и теперь он тоже принадлежит ему. Сильвио Денц решил сделать в нем маленький отель и, когда проект был запущен, решил, что это должен быть не просто отель с неким люксовым интерьером, но пространство, полностью посвященное стилю Lalique, и при этом современное, а не музейно-архивное. И тут стало понятно, что нужно самим и создать эту современность — из исторических элементов Lalique, но в новых объектах и в новых сочетаниях. Так возникла коллекция мебели Lalique, спроектированная Тиной Грин и Пьетро Мингарелли: бескомпромиссно роскошная версия ар-деко, увиденная глазами сегодняшних дизайнеров через выдающуюся историю Lalique, связанную именно с этой эпохой, к которой относятся многие главные декоративные мотивы, придуманные Лаликом. В этих интерьерах повторяющиеся элементы — нежное женское лицо в обрамлении локонов или воинственная женская голова Victoire mascot, то есть классика, придуманная самим Лаликом, соседствуют с современными штуками — например, женскими, не стилизованными и не идеализированными, а сделанными с натуры фигурами из новейшей коллекции Botanica.
Над барной стойкой на длинных шнурах висят хрустальные пластины Lalique с разными фигурами, в которых преломляется точечный свет, идущий с потолка, и это смотрится не так массивно, как люстра, очень легко, остроумно и функционально. Вообще весь дизайн там очень функционален.
Собственно, в Москве тоже скоро можно будет увидеть, каким Lalique представляет повседневность современного человека. В отреставрированном здании бывшего пассажа Попова устроен клубный дом Kuznetsky Most 12, где все пространства, общественные — лобби, лифты, лестницы, галереи и холлы — и частные — например, ванные комнаты в каждой квартире,— сделаны вместе с компанией Lalique. Свои гостиные, конечно, каждый владелец будет устраивать сам, но дизайнеры проекта придумали и для них разные варианты нынешнего стиля Lalique — от строгого, почти пуристского ар-деко до очень комфортного интерьера, только отдельными элементами отсылающего к истории.
Мир Lalique оказался способным вбирать самое разное время и пространство — от интерьеров «Восточного экспресса» (которые сейчас отреставрированы и продолжают служить его пассажирам) и знаменитого парижского ресторана George V до интерьеров токийского бутика Mikimoto или вот московского жилого дома. Стиль, когда-то придуманный Рене Лаликом и развитый его потомками и последователями, оказался пластичным и способным отвечать самым разным запросам. Но при этом узнаваться всегда и везде с первого взгляда — и это идеальная формула.
