Вылечить женский алкоголизм: истории тех, у кого получилось
Психолог Юрий Сорокин написал книгу о том, что мы привыкли считать табу: о женском алкоголизме. «Сноб» публикует отрывок из книги, собранной из реальных историй тех, кто вылечился и вернулся к нормальной жизни
10-й день
«Здравствуйте, Маша!»
Она вошла в кабинет, держа в руках кружку с чаем. Он был, похоже, очень горячим, так как над кружкой вился парок. Маша села в кресло, держа кружку между ладоней, как будто ей было холодно и этой горячей кружкой она согревала себя. Изредка делая маленькие глотки, чтобы не обжечься, она начала говорить.
«Вчера вечером я вновь перечитала женскую историю из вашей книги. Как же много в нас схожего с героиней, особенно переживания детства. Вы, конечно, помните, что мой папа был военный, и на первом месте для него была служба. Он обеспечивал семью материально, но особого времени для моего воспитания у него не было. Приходил домой поздно вечером, когда я уже спала, а уходил рано утром, когда я еще спала. Правда, были еще выходные, но за неделю накапливалось множество дел по дому, которые ему необходимо было выполнять. Из-за этого на наше общение оставалось очень мало времени. При этом в детских воспоминаниях остались картинки, как он меня обнимает, и ощущение тепла от этих объятий. Вот я сижу малышкой у него на коленях, и он покачивает меня, как на качелях. И знаете, что удивительно: с мамой у нас не было телесного контакта. Не могу вспомнить, чтобы она обнимала меня. Из-за папиной занятости моим воспитанием занималась в основном мама. Сегодня мне видится, что мне недоставало маминой ласки. Девочкой я была открытой и общительной, поэтому пыталась найти тепло и ласку в школе, в семьях одноклассниц. У меня была одна подруга Ира, и вот именно в ее семье я как-то эмоционально подпитывалась от ее мамы. От нее я получала недостающее мне ощущение тепла и любви. Там меня хвалили и говорили, что я молодец. От чужой мамы я получала то, что ждала от своей мамы.
Но, как бы хорошо я ни училась, как бы хорошо ни помогала по дому, в результате получала совсем другое. Вот прямо сейчас в моей голове звучат ее слова: посмотри на Иру, какая она хорошенькая, умная, аккуратная, дисциплинированная, и все остальное в таком духе. Такое ощущение, что для мамы я была всего лишь гадким утенком. Вот с этим ощущением “гадкого утенка” я и росла.
Помню свет прожекторов. Они немного слепят, но я-то в центре внимания. Помню, как уходишь за кулисы, а внутри необыкновенная легкость. Это неописуемое состояние
Помню, как я радостная и счастливая бежала домой к маме поделиться с ней своей радостью. Это был очень важный для меня день: меня приняли в пионеры. Я вбежала в квартиру и бросилась к маме на кухню, с восторгом крича: “Мама, мама, меня приняли в пионеры!” Для меня это был день какого-то личного достижения, моего успеха. И в ответ я услышала: “Куда ты на кухню в грязных туфлях?” Внутри меня что-то екнуло и погасло, я ждала радости и похвалы, а получила безразличие и отстраненность. Я пыталась забыть это, но картинка постоянно стоит у меня перед глазами. Может быть, вам со стороны это кажется глупым, но это есть. Потом был еще эпизод в моей жизни. Мне было уже лет девять, когда к нам в школу приехал режиссер и из всех школьниц выбрал меня и еще одну девочку для съемок в кино. Не хочу говорить его название. Фильм потом с успехом прошел на экранах. Меня выбрали на главную роль. Был назначен первый день съемок. А ехать можно было только с мамой, нельзя без взрослых — такие правила. Мама вначале согласилась на мои съемки, предварительно все узнав от режиссера, что и как. А потом, в тот день, когда уже надо было ехать на студию, она объявила, что ехать не может по какой-то надуманной причине, а одну меня не отпустит. Мы поехали на следующий день, но режиссер сказал, что раз нас вчера не было, то на главную роль он взял вторую девочку. И та вчера уже снималась в этой роли. А я теперь буду играть ту роль, которая предназначалась ей. Я не могу вспомнить, снималась ли я в тот день или нет. Но точно помню, что больше мы с мамой на киностудию не ездили.
С детства у меня был хороший слух и вокальные данные. Я училась в общеобразовательной школе и параллельно в музыкальной, по классу фортепьяно. И еще я пела в детском хоре имени Локтева. Это очень известный детский хор. С ним я ездила на гастроли. В хоре я даже была солисткой. До сих пор помню двоякие чувства на сцене. Одновременно и страх перед залом, и чувство восторга, что я классно пою, и еще шквал аплодисментов после исполнения песен. Помню свет прожекторов. Они немного слепят, но я-то в центре внимания. Помню, как уходишь за кулисы, а внутри необыкновенная легкость. Это неописуемое состояние. Его можно только прочувствовать».