Выкинуть из головы: почему мы так боимся собственного мусора
Штатный антрополог санитарного управления Нью-Йорка Робин Нейгл объясняет, почему современный человек боится собственного мусора и с неприязнью относится к людям, которые его за ним убирают. Этот архивный материал был впервые опубликован в 2011 году.
Вы как-то сказали: «Мы боимся мусора, он представляет для нас серьезную культурную угрозу, но вместе с тем это один из самых захватывающих и восхитительных объектов изучения». Почему, как вам кажется, подавляющее большинство людей не способно разделить вашего восхищения?
Сложный вопрос, потому что он выводит нас сразу на несколько тем. С одной стороны, мы с такой легкостью и постоянством создаем такое огромное количество мусора, что для нас обращать на него внимание — это все равно что обращать внимание на собственные плевки или на что-то подобное, о чем совершенно не хочется задумываться. Мы принимаем как должное то, что мы непрерывно производим мусор и кто-то его убирает. С другой стороны, это еще и очень интимный процесс. Сложно найти такой момент в течение суток — не считая сна, хотя иногда и во время сна тоже, — чтобы мы не создавали какой-нибудь мусор. Даже вот сейчас, пока я вас ждала, я вытащила бумажную салфетку и высморкалась, а потом выбросила ее. Все это заняло секунд пятнадцать, не больше. Это такой маленький интимный жест, о котором не задумываешься, но и он оставляет свой отпечаток, каждый кусок мусора — это след.
В Стэнфорде есть ученый по имени Билл Ратье, который первым ввел в научный оборот понятие «мусоровед». Он написал книгу «Мусор!». Билл — археолог современных домашних отходов, хотя получил классическое археологическое образование в Гарварде и проходил практику на развалинах городов майя. Он говорит, что мусор — это очевидная проблема, которую мы не замечаем.
Вы, как и Уильям Ратье, считаете это «когнитивной проблемой»?
Ну, когнитивная она вот почему: эта проблема постоянно на виду, но ее намеренно оставляют незамеченной. Какой мыслительный процесс заставляет нас не замечать того, что рядом с нами все время?
При этом, например, антрополог Мэри Дуглас развивает теорию, согласно которой можно понять весь космос культуры, изучив ее определения чистого и грязного, дозволенного и недозволенного, профанного и священного. Почему, например, ботинки, которые стоят на полу, — это нормально, а ботинки, которые стоят на обеденном столе, — это недопустимо, грязно. Можно начать с чего-нибудь скромного вроде грязи и дойти до целостной картины мира.
Еще одна когнитивная проблема: зачем мы разработали или, скорее, оказались вовлечены в систему, которая не только производит так много мусора, но и существует за счет все возрастающего производства отходов? Почему это считается нормой?
И, наконец, четвертая когнитивная проблема: каждая вещь, которую вы видите, — это будущий мусор. Каждая. Все, что нас окружает, мимолетно, но мы не можем это признать, потому что это вроде как страшно, потому что это наводит на мысли о том, что мы здесь временно, что мы все умрем.
То есть страх, который вы описали, — это такой способ уйти от мыслей о смертности и эфемерности бытия?
Это уход от мыслей о смертности, эфемерности, преходящем. О плате за то, какую жизнь мы ведем. Огромное количество мусора, которое мы производим, отчасти определяется темпом, в котором мы живем. У меня нет времени обращать внимание на одноразовые вещи, которые меня окружают, — стаканчики из-под кофе, подгузники, чайные пакетики. Если бы я остановилась и обратила внимание на все эти предметы, следила бы за ними, ухаживала, пользовалась ими аккуратно, они бы прослужили гораздо дольше. Но у кого есть на это время? Мы и морально, и физически постоянно живем на пределе своих возможностей, и если взглянуть на это без прикрас, иллюзия того, что все идет чисто и гладко и за это не придется платить, развеивается. Это просто неправда.
Тот же Уильям Ратье отмечал, что люди — единственный вид животных, которых не привлекают запахи и цвета помойки. Но все же уборка мусора — это гигантская часть городских бюджетов и важная составляющая жизни в мегаполисе. Нью-Йорк, например, создал свалку, которая видна с земной орбиты. То есть в этой зоне молчания проделывается огромная идеологическая работа.