Как мозг Генри Молисона помог ученым раскрыть тайну памяти

EsquireРепортаж

История пациента Н.М., также известного как "человек без памяти" Генри Молисон

Люк Диттрих, внук нейрохирурга Уильяма Сковилла, рассказывает историю самого знаменитого пациента своего деда — Генри Молисона, пациента H.M., мозг которого при его жизни раскрыл для ученых тайну памяти, а сейчас, после его смерти, может открыть еще больше загадок.

Фотограф: Спенсер Лоуэлл

CHARLES HEWITT/GETTY IMAG

В лаборатории темно, свет погашен. Доктор Джакопо Аннезе сидит за столом с небольшой кисточкой в руке и расправляет скукожившийся срез человеческого мозга. Срез плавает в соляном растворе и поначалу выглядит совсем как кусочек имбиря в хорошем суши баре, из тех, где имбирь не подкрашивают в розовый цвет. Аннезе помещает срез на кусок стекла и разглядывает его со всех сторон, чтобы увериться, что все сделано правильно. Для того, кто смотрит на слайд, левое полушарие должно находиться справа, как если бы он заглядывал в мозг сквозь глазницы его обладателя. Мозг почти симметричен, но не до конца, и Аннезе уже выучил особенности этого образца, со слегка неправильными желудочками.

Иногда Аннезе смотрит на цифровую фотографию мозга на экране компьютера. На фотографии — криомикротом, напоминающий машинку для нарезания ветчины в супермаркете, а в нем зажат блок замерзшего желатина, внутри которого — мозг. Аннезе разрезал мозг на 2401 слоев, по 70 микрон толщиной, и сделал по снимку на каждый взмах лезвия микротома. Фотография на экране изображает срез, который лежит у него на столе.

В ночь, когда изготовлялись срезы, в лаборатории было шумно. За операцией наблюдали и ассистенты, и тысячи зрителей, смотревших прямую трансляцию в интернете. Коллега признавался потом, что следил за операцией с беспокойством, надеясь, что Аннезе не станет вторым врачом, прославившимся порчей этого конкретного мозга.

Еще несколько движений, и Аннезе начинает медленно стягивать стекло с подноса. Прежде, чем стать ученым, он работал поваром, и до сих пор использует кулинарные аналогии, рассказывая про свою работу. Искусство гистологии, говорит он, напоминает пекарное ремесло: все, начиная от температуры и заканчивая инструментами, должно быть тонко настроено. Для импровизации остается мало места. Он гордится, и по праву, своим мастерством. Вскоре идеально размещенный срез отправляется в сушку, где он проведет следующую ночь.

Аннезе берет следующий образец, № 451, но прежде, чем расправить его на столе, он поворачивается ко мне и улыбается: «Видите, сколько работы приходится делать, чтобы поправить бардак, оставленный вашим дедушкой?»

Люк Диттрих
Люк Диттрих. William Beecher Scoville COURTESY OF LUKE DITTRICH

Генри любил жизнь. Он любил играть с домашними животными. В Бикфордском центре здоровья — «райском» приюте для стариков — жили три кошки, несколько птиц, рыбки, кролик и собака по имени Сейди. Генри мог часами сидеть в инвалидном кресле с кроликом на коленях и Сейди у ног. Еще он любил рассматривать проходящие поезда: окна его комнаты выходили на железнодорожные пути. Он любил игры в слова. В научных статьях, посвященных Генри, описана легкость, с какой он решал кроссворды. В последние годы, правда, он их уже не тянул и выбирал себе игры попроще. Он любил старое кино времен Хамфри Богарта. Мы бы назвали их классикой, но для него они, конечно, никакой классикой не были. Он просил показать ему какую-нибудь старую картину, медсестра ставила кассету и нажимала play. Телевизоры не были для него в диковину — он успел их застать в прошлой жизни, а вот с пультом и видеомагнитофоном управляться так и не научился.

Генри был исключительно милым человеком. Вежливым, веселым, уступчивым. Он практически никогда не отказывался принимать лекарства, которые давали ему медсестры. А в те редкие моменты, когда он строптивился, они знали, как добиться своего. Этот секрет передавался десятилетиями от сестры к сестре. «Генри, — говорили они, — доктор Сковилль настаивает, чтобы вы это приняли».

И он всегда подчинялся.

Трюк работал до самой его смерти. Тот факт, что доктор Уильям Бичер Сковилль давно уже умер, не имел никакого значения. Он оставался для Генри высшим авторитетом на всю жизнь, потому что жизнь Генри не слишком продвинулась с того дня, когда доктор Сковилль, мой дед, удалил небольшой кусочек его мозга.

Исследователь: Как давно у вас начались проблемы с запоминанием?
Генри: Я и сам не знаю. Не могу вам сказать, потому что не помню.
И: Но как вы думаете, это длится дни, недели, месяца, годы?
Г: Ну, понимаете, я не могу сказать — дни это, недели или годы.
И: Но как вы думаете, это длится больше года?
Г: Ну да, может быть, около того. Где-то год. Или больше. Потому что, кажется, у меня... Кажется, у меня могла быть операция или что-то в этом роде.
И: Ага. Расскажите об этом.
Г: Да, я помню, я просто не помню, где ее делали...
И: Вы помните имя врача?
Г: Нет, не помню.
И: Имя Сковилль вам о чем-нибудь говорит?
Г: Да.
И: Расскажите о докторе Сковилле.
Г: Ну, он... он путешествовал. Проводил медицинские исследования людей. Самых разных людей. И даже в Европе! Изучал и богачей, и даже кинозвезд.
И: Верно. Вы с ним когда-нибудь встречались?
Г: Да. Кажется, несколько раз.
И: В больнице?
Г: Нет, первый раз в его офисе. До того, как я попал в больницу. А там... То, что он узнал про меня, помогло другим людям. Я рад этому.

Дом моего деда был полон любопытных вещей. Он много путешествовал и отовсюду привозил сувениры — такое у него было хобби. В середине 1920-х он предпринял путешествие в Китай — и заплатил за обучение в колледже деньгами, вырученными от продажи купленных там украшений.

В коллекции деда были доисторические нейрохирургические инструменты. Меня с детства привлекали эти ножи и топоры, не потому, что они были старыми, а потому, что использовались для вторжения в человеческий мозг. Нейрохирургия в любую эпоху требует двух качеств: готовности вскрыть чужой череп и уверенности, что это может привести к успеху.

Дед любил рисковать. Студентом он на спор залез по растяжке на строившийся тогда в Нью-Йорке мост Джорджа Вашингтона. Во время нейрохирургической конференции в Испании он посетил тренировку тореадоров, снял пиджак и вышел на арену. Он любил машины, всегда гонял и говорил, что не стань он нейрохирургом, работал бы автомехаником.

В 1939 году, спустя год после окончания ординатуры в Массачусетском госпитале, он возглавил отдел нейрохирургии в Хартфодской больнице. Для молодого нейрохирурга время было как нельзя лучшим. Только что изобрели новый вид операций на мозге — будущую международную сенсацию. Придумал ее португальский хирург Эгас Муниж, позже получивший за нее Нобелевскую премию. Он называл ее «лейкотомией», но более известна она стала под названием лоботомия. Операция весьма жестока: хирург вводит нож для колки льда в мозг сквозь тонкую кость над глазом пациента и шарит там ею, разрезая комиссуры между лобными долями мозга. Лоботомия показала себя весьма эффективной, поскольку превращала сложных и неконтролируемых больных в мирных, безразличных овощей.

Мой дед не возражал против самой идеи лечить психиатрических больных хирургическим путем. Он верил, что нейрохирургия со временем, как он говорил, «отправит психоанализ в небытие». Но и лоботомия ему не нравилась — слишком грубая, слишком неточная, она уничтожала хорошее наряду с плохим. «Лоботомия делает людей послушными, — говорил дед. — Но, господи, какой ценой!» Должны же был быть способ успокоить пациентов, не превращая их в зомби.

Он начал экспериментировать на больных из близлежащих психбольниц, проводя «частичную лоботомию» — удаляя лишь мозговые структуры, ответственные, по его мнению, за проблемы пациента. Вскоре ему удалось добиться «существенного улучшения депрессивных и невротических состояний без отупения личности». Он верил, что когда-нибудь прогресс хирургии позволит лечить и понять эпилепсию.

Как раз тогда к нему на консультацию пришел Генри Молесон.

Когда Генри было семь лет, он попал под мотоцикл и повредил голову с левой стороны. У него начались припадки. Поначалу они не слишком беспокоили, но со временем становились все хуже. К 16 годам у него начались припадки того типа, который в те времена называли «grand mal», а теперь — тоникоклоническими. Он ходил в школу, и был одним из лучших учеников, но одноклассники, видя, как он корчится на полу по десять раз в день, издевались над ним без жалости.

Припадки становились все хуже. В двадцать с небольшим Генри жил с родителями, не имея друзей и едва справляясь с работой слесаря. Тогда он впервые встретился с моим дедом.

Дед прописал ему максимальные дозы всех известных антиконвульсантов, но они не помогали. Эпилепсия была страшна и неуправляема. Когда дед предложил попробовать что-нибудь еще, Генри и его родители согласились: они были готовы на все, что угодно.

25 августа 1953 года. Генри лежит на операционном столе в нейрохирургическом отделении госпиталя Хартфорд. Ему сделали локальную анестезию и убрали кожу со лба, но он в сознании. У его изголовья стоит мой дед и держит в руке трепан, инструмент вроде широкого зубчатого сверла. Этот, как и многие инструменты моего деда, сделан им лично из купленной за доллар кольцевой пилы и ручки от бура. Доктор приставляет трепан к черепу Генри, прямо над глазницей, и сверлит, удаляя кусок черепа размером с фишку для покера.
В свете яркого фонаря видны фронтальные доли Генри. Под ними дед находит то, что искал: напоминающий морского конька гиппокамп, который следует удалить. Ему приходилось уже проводить эту операцию на обитателях приюта, но никогда на эпилептиках. Тем не менее, он знает, что гиппокамп, функции которого пока неизвестны ни ему, ни кому другому, может иметь отношение к эпилепсии, и другие хирурги успешно боролись с приступами, удаляя его с одной стороны. В данном случае он хочет посмотреть, что будет, если удалить его полностью. Генри лишается нескольких чайных ложек мозговой ткани.


Исследователь: Вы знаете, что вы делали вчера?

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Мы живем в террариуме, а на Марсе есть жизнь: 6 теорий заговора о космосе, в которые все еще верят Мы живем в террариуме, а на Марсе есть жизнь: 6 теорий заговора о космосе, в которые все еще верят

Может и правда на Луне никто не высаживался

Playboy
7 редких представителей семейства кошачьих: хищники из джунглей 7 редких представителей семейства кошачьих: хищники из джунглей

Предлагаем полюбоваться редкими кошками, которых вы вряд ли когда-либо встречали

ТехИнсайдер
Дерни себя за волосы: 10 странных способов сделать утро не таким мучительным Дерни себя за волосы: 10 странных способов сделать утро не таким мучительным

Самые действенные советы, как перестать ненавидеть утро и нормально просыпаться

VOICE
Больше шансов: как хакатоны помогают поступить в университет и найти работу Больше шансов: как хакатоны помогают поступить в университет и найти работу

Хакатоны позволяют не просто померяться силами, но и зарекомендовать себя

CHIP
Сыграть рукой: Григорий Туманов — о том, почему слитое видео Дзюбы превратило интернет в сеанс коллективной мастурбации Сыграть рукой: Григорий Туманов — о том, почему слитое видео Дзюбы превратило интернет в сеанс коллективной мастурбации

Почему чувственность известного футболиста задела тонкие струны русской души?

Esquire
Археологи нашли в Крыму позднеримский стеклянный кубок со змеевидным орнаментом Археологи нашли в Крыму позднеримский стеклянный кубок со змеевидным орнаментом

Редкий артефакт конца II – середины III века нашей эры

N+1
Прекрати самобичевание: 6 шагов к избавлению от чувства вины Прекрати самобичевание: 6 шагов к избавлению от чувства вины

Можно ли как-то избавиться от чувства вины?

VOICE
Чем опасен синдром «хорошей девочки» Чем опасен синдром «хорошей девочки»

Приветливые и скромные женщины, слишком стараются быть хорошими. Откуда это?

Psychologies
Химики научились легко получать макроциклы из пептидов Химики научились легко получать макроциклы из пептидов

Химики из США разработали эффективный метод циклизации пептидов

N+1
«Эти глаза напротив…» «Эти глаза напротив…»

Из наблюдений за тем, как охотятся настоящие совы

Наука и жизнь
Осторожно: амфибии! Осторожно: амфибии!

Наступает весна, тысячи жаб, лягушек и тритонов отправляются на нерест в водоёмы

Наука и жизнь
Перспективы строительной отрасли Перспективы строительной отрасли

Независимость от импорта может вывести строительную отрасль в лидеры экономики

СНОБ
Ангельская нумерология: что означает число 333 — подробная расшифровка Ангельская нумерология: что означает число 333 — подробная расшифровка

Бывало ли у тебя такое, что ты часто видела одно и то же число?

Cosmopolitan
Деменция: 8 признаков, при которых нельзя оставлять пожилых родителей одних Деменция: 8 признаков, при которых нельзя оставлять пожилых родителей одних

Как вовремя определить начало деменции?

Популярная механика
Пролог к мировым войнам Пролог к мировым войнам

Русско-японская война стала шоком отнюдь не только для России

Дилетант
Правда ли, что Юпитер — это Правда ли, что Юпитер — это

Был ли у Юпитера шанс стать полноценной звездой?

Популярная механика
Королева сердец: 5 великодушных и трогательных поступков принцессы Дианы Королева сердец: 5 великодушных и трогательных поступков принцессы Дианы

Принцессу Диану еще при жизни называли королевой сердец

Cosmopolitan
Как справляться с агрессией в интернете: 3 способа Как справляться с агрессией в интернете: 3 способа

Как не поддаться порыву и не отвечать на злость злостью?

Psychologies
Как вести дневник — и зачем делать это прямо сейчас Как вести дневник — и зачем делать это прямо сейчас

Зачем нужен дневник и как можно его вести

Esquire
Огуречный рассол: не спеши выливать Огуречный рассол: не спеши выливать

7 неожиданных применений огуречного рассола в быту

Лиза
Александр Васильев: «К Щедрину я приехал с большим пустым чемоданом» Александр Васильев: «К Щедрину я приехал с большим пустым чемоданом»

«Модный приговор» — великая школа жизни, я смог узнать многое о психологии людей

Караван историй
Ничего не бойся: 13 правил жизни сильной женщины Ничего не бойся: 13 правил жизни сильной женщины

Что действительно важно помнить в те дни, когда опускаются руки

VOICE
«Ожившая» Диана и голая беременная Мур: 8 самых провокационных обложек в истории «Ожившая» Диана и голая беременная Мур: 8 самых провокационных обложек в истории

Порой снимки, попадающие в журналы, получаются кричащими и неоднозначными

Cosmopolitan
Шато Внутренняя Монголия. Как Китай становится винной державой Шато Внутренняя Монголия. Как Китай становится винной державой

Как разбираться в китайском вине

СНОБ
На все 100! На все 100!

Интерьер квартиры в 100 квадратных метров

SALON-Interior
Египтологи нашли в Саккарском некрополе гробницы высокопоставленных чиновников Египтологи нашли в Саккарском некрополе гробницы высокопоставленных чиновников

Египтологи нашли новые памятники, относящиеся к III тысячелетию до нашей эры

N+1
Жизнь по плану Жизнь по плану

Певица Кристина Орбакайте – о внешности, возрасте и рецептах восстанавливаться

Домашний Очаг
В поисках винтажа: семь самых известных блошиных рынков мира В поисках винтажа: семь самых известных блошиных рынков мира

Потому что шопинг — это не только торговые центры

Playboy
Сцепление автомобиля: как оно работает и почему ломается Сцепление автомобиля: как оно работает и почему ломается

Сцепление: каким оно бывает и как понять, что оно неисправно

РБК
Операция, которой люди боялись веками: 10 фактов о лоботомии Операция, которой люди боялись веками: 10 фактов о лоботомии

История помнит немало варварских практик в медицине. Лоботомия - самая пугающая

ТехИнсайдер
Открыть в приложении