№5: в духе времени
О культурном феномене французского аромата, который отмечает вековой юбилей, рассказывает Мария Сидельникова.
«Вы же Эрнест Бо, все верно? Мадемуазель сможет принять вас через пару минут», — приподнимая тяжелую бархатную портьеру, обращается ко мне горничная. Это начало иммерсивного спектакля «Встреча(и)», устроенного в Париже в офисе Chanel Parfume по случаю столетия Chanel N° 5. Время действия — 5 мая 1921 года. Место действия — частный особняк по адресу 29, rue du Faubourg Saint-Honoré, где Шанель жила до переезда в Ritz. В главных ролях двое: 38‑летняя Габриэль Шанель, на пике своей карьеры, и 40‑летний Эрнест Бо, русский эмигрант, некогда один из лучших «носов» царской России, а ныне главный авангардист французской парфюмерии.
Сюжет: Шанель жаждет создать новый, ни на что не похожий аромат. Эрнест Бо представляет ей на пробу несколько вариантов. Первый слишком очевидный, второй банальный, третий односложный, четвертый тоже не угодил. И только пятый образец пришелся заказчице по вкусу: «Я не хочу ни розы, ни ландыша, хочу, чтобы духи были сложными, рукотворными, как платье. Мне нужен женский аромат, который пахнет женщиной! А назову его «N° 5», пятерка принесет удачу». Габриэль Шанель торжествующе улыбается, комнату наполняет теплый запах новорожденного N° 5. Занавес.
Я снимаю 3D‑шлем, вокруг пустая черная комната, за окнами Париж 2021 года. Странные ощущения: вроде шоу, но без зрителей, для меня одной, да еще в шлеме. А что, если это будущее? Что, если все спектакли, выставки, концерты будут проходить в виртуальном формате? Трудно поверить. Но, наверное, так же не верилось и сто лет назад в то, что новаторская формула Chanel N° 5, идущая наперекор всем привычкам и вкусам, эти бьющие в нос альдегиды — те же, по сути, новые технологии, непривычные, искусственные — станут чем-то совершенно естественным. Более того, превратятся в классику, эталон для парфюмеров, феномен массовой культуры XX века, объект желания для женщин по всему миру.
Chanel N° 5 повезло родиться в нужное время. Париж двадцатых годов XX века — центр мира, манящий миф, город культуры и полной творческой свободы. Сюда стремились художники, фотографы, писатели, маршаны и красавицы всех мастей. Их декорации — Монпарнас. Их настольная книга — скандальный роман фривольного содержания «Холостячка», за который Виктора Маргерита лишили всех государственных почестей. Образ новой, эмансипированной женщины он вывел поточнее местных живописцев. Короткостриженая девочка-гарсон — образчик новой женственности. Всем пышным платьям самых прекрасных эпох она предпочитала мужские костюмы, хорошенько скрывающие грудь. В руках у нее тлеющая сигарета, в глазах — огонек. Она не замужем, бездетна, ей противно социальное ханжество и приятны мужчины, сокращающие путь к цели. Парвеню? Пусть бы и так, ей нет дела до